Одна жизнь, разделенная на две
17-10-2016Я давно пытался мысленно ответить на один непростой вопрос, если, конечно, вообще этот вопрос правомерен, - как соотносится усреднённый тип Homo Soveticus, оказавшийся по воле судьбы в эмиграции, с иным окружающим его миром, в котором ему пришлось трудиться, жить, надеяться, страдать и радоваться до момента, пока не случается переход к другой реальности, в которой все мечты и тревоги остаются позади. Рождённый и выросший там, в Совке, а затем нашедший вторую жизнь в новых условиях за океаном, в центре вселенной, наш герой несомненно, приносит с собой в этот новый для него мир некоторую таинственность. Он загадочен для своих новых партнёров, да и просто случайных знакомых, поскольку таковые сталкиваются с чуждым для них опытом. Но зачастую они вовсе не осознают, что оказались близки к погружению в тот комплекс несоответствий, в котором обрести должное понимание для них – действие достаточно сложное. Некоторые пытаются приблизиться. Обычно, не столько для того, чтобы осознать сей странный опыт, а так,- в силу природной поисковой активности. Другие проходят мимо, не считая, что посвящение в тайны душ эмигрантов является чем-то заслуживающим внимания и времени, или же просто не предполагая интересные сюжеты в драме жизни кочевников. Наиболее популярные вопросы при встрече: «Ну как Вам нравится в этой стране?», или «Где Вы находите лучше?». Иногда вопрос бывает более осмысленным: «Что Вас заставило оттуда уехать?». Можно также считать установленным фактом то, что загадка присутствует внутри самого переселенца, у которого иногда бессознательно, но постоянно телепается в мозгу вопрос к самому себе: «Состоялся ли я в этой стране?». Слово looser он выучивает, ещё не доехав до своей новой резиденции. Раньше он этого не делал, но теперь он мысленно рисует орнаментальные планы. «Каков мой следующий шаг для преодоления сопротивления среды?». Вообще говоря, пожожие вопросы могут возникать в голове любого человека, никогда не пересекавшего границ своего отечества. Однако, если означенный господин плутает в подобных аберрациях, сидя дома, в родных пенатах, то такое может случиться в силу рефлексий, не характерных для большинства обывателей, которые, как правило, гнездятся вдалеке от сферы эмпирея.
Для предложенного типа интервью вполне конкретный ответ имеется у тех эмигрантов, которые покидали СССР, спасаясь от репрессий большевистского режима, или желая избавиться от притеснений по этническому или религиозному признаку. Это были беженцы, - поток вынужденной эмиграции. Их судьбы были переломаны обстоятельствами того времени, вытолкнувшими их из дома, оторвавшими от их привычек и привязанностей. Многие вовсе не стремились начинать заново свою жизнь за пределами родных околиц, в чужих странах. Если новая жизнь у них не сложилась, то не нам судить о том, каких личных качеств не хватило этим людям. Было бы справедливо признать, что определённое место в их несчастьях принадлежит и нам. Мы и наш социум были, если не духом, то телом того режима, который искалечил их жизни. При этом нашу ответственность нельзя ограничить тем, что мы вкупе со всем остальным населением составляли физическое тело советского монстра. Будучи частью населения, мы, в то же время, нарушали его однородность, что было заметно нам самим наиболее отчётливо. Мы, однако, привычно сотрудничали с советским режимом, представляя сущность большевистской разновидности социализма значительно лучше, чем подавляющее большинство советских граждан, - шахтёры, доярки и прочие господа, среди которых многие до сих пор не понимают разницы между казённым патриотизмом и естественной гражданской позицией. Те из нас, кто оказался в Америке в парниковых условиях - скажем, устроил себе карьеру в штатном университете, или, эксплуатируя какие-то уникальные возможности, умудрился быстро разбогатеть, или поселиться в имении богатого родственника,- составляли исключительный контраст по отношению к своим бывшим согражданам – тем беженцам, судьбы которых во многом напоминали планиду хорошо знакомых образов белой эмиграции. Хотя, объективности ради, следует отметить, что еврейские организации помогали и помогают устроиться эмигрантам на первых порах намного лучше, чем это было у предыдущей волны эмиграции из России; а также государственные социальные программы стран свободного мира помогают обеспечить всем необходимым неимущих и недееспособных.
Представление о своей будущей судьбе в голове эмигранта, также как знание новорожденного, это - tabula rasa.. В реальной жизни удивительно, как некоторые незначительные, можно сказать, микроскопические, случайные события предопределяют дальнейшее бытие. Когда-то мой папа случайно увидел на своём пути мою маму, а в результате Вы сейчас читаете этот текст. Последствия случайных событий могут быть и более существенными. Э.Лоренц назвал это эффектом бабочки. Иногда, как в рассказе Р.Бредбери «…И грянул гром», возникают глобальные эффекты. Современные общества, также как и древние народы, несут коллективную ответственность за исторические провалы и фатальные ошибки своих вождей. Примером из новой истории является коллапс Германской нации. Германия расплатилась за войну ценой крайнего унижения своего народа, раздавленного, разделённого и лишённого независимости. Не намного лучше оказалась и судьба СССР, который после всех тягот войны и последующего застоя внезапно развалился, и союзные осколки вынуждены были заново выстраивать свою государственность. «Удивлённые» народы России унаследовали все экономические и политичечские проблемы, существовавшие при коммунистическом режиме, т.е. внутри той самой «империи зла», из которой после полувекового перерыва начал заново истекать поток эмиграции. Такова высшая справедливость, данная чловечеству, - справедливость истории.
Да! Оттуда прибыли и мы, другие, - те, которые решали сами для себя вопрос об эмиграции, пытаясь эффективно оценить про и контра, преимущества и недостатки перехода к иным реалиям. Это был наш собственный выбор, однако, жертвовать приходилось многим. При большевиках это также включало серьёзный риск утратить устоявшееся, хотя зачастую весьма скромное благополучие в собственном доме. Но, тем не менее, перед нами открывались те перспективы, о которых хотелось мечтать.
Однажды в переписке с моей доброй знакомой, живущей в Москве художницей Натальей Холендро, я спросил:
- Если ты негативно воспринимаешь своё окружение и вообще своё существование в России, то тебе, наверное, приходится жить, отказавшись от попыток преуспеть под софитами светской жизни. Но для этого надо быть либо нигилистом, либо аристократом, или же вообще переселиться в мир фантазий.
Она ответила:
«Все общество разделилось на свои камерные компании. Собственно, так было всегда. Я всегда жила в своей среде (художники, писатели...), и продолжаю так жить. Я общаюсь с теми людьми, с которыми мне интересно! На других, я полагаю, уже не осталось времени. Да если бы и было время - не стала бы! У нас не то что тусовки мерзкие, у нас и в эфире и на радио, и на телевидении такая помойка, такая грязь, пошлость и кривляние, что я абсолютно перестала и слушать, и смотреть! Важно только одно - какой ты человек, как к тебе относятся люди, и сколько у тебя друзей! Я не романтик, но очень жесткий и реальный человек, привыкший за все смолоду отвечать сама. Мне никто никогда не помогал. Не романтик я и не утопист, но и в замок из слоновой кости не верю!»
Такое состояние ума вполне характерно для потенциального эмигранта.
Продолжая диалог, я ей писал:
- Многие говорили о том, как эти компании, включая всех и поодиночке, убегают из своего племени. Также как в своё время Заратустра, - даже новорожденным он был сбоку припёка (при рождении в отличие от всех младенцев он смеялся). Похожим был и мой путь. Однако, я находился дальше от своего окружения, чем многие другие. Я бежал даже от своих, - то есть от тех, кого хотелось считать своими друзьями. Это было похоже на бег от собственной тени. Кто-то сказал, что я слишком зачитался Набоковым, и в этом, якобы, присутствовала утончённость, доходящая до примитивной вульгарности. Может быть, здесь имел место романтизм? В любом случае это скорее похоже на шизофрению. То есть правое полушарие толкало в романтическое бегство, как кошку Р.Флетчера: «Let me be by myself…just turn me loose..give me land, lots of land,.where the West commences… I can't stand fences, don’t fence me in… » (R.Fletcher / C.Porter). А, в левом полушарии мелькало другое, нечто кислое: «Рождённый ползать...» и т.д. Невольно вспоминается сюр, лежащий в основе поучений сенатора Старка (Р.Пен Уоррен, Вся Королевская Рать), - любая биография это большая куча хлама, в которой закопано множевство дохлых кошек.
Мизантропия часто и весьма дерзко претендует на беспристрастность. (Позже я ещё вернусь к этой теме.) В жизни случается много проколов, это - так. Там бывают такие тёмные пятна, о которых не очень хочется вспоминать, Но во многих случаях нам нет нужды раскаиваться, потому что злой рок мог быть непреодолим, или, допустим, существовали факты, которые могли предрешить вполне справедливый вердикт – невиновен. И всё-же, собирая, каждый в своей куче, признаки отверженности или недееспособности, или какие-то иные неприятные дефекты, мы
выглядим, мягко говоря, противоречивыми, - настолько, что только романтизм, пожалуй, в виде исключения и представляет нам поле для оправдания тех героических импульсов, которые разбрасывают нас по планете, как ветром гонимые тучи. Фантазия и романтизм выглядят достаточно невинными, когда они владеют поступками несмышлёного отрока. Рассуждая о мотивах поведения зрелых граждан, нельзя забывать о существовании множества сопутствующих, достаточно разнообразных, зачастую исключительных обстоятельств, которые могли выдавить образованных, самодостаточных людей из их привычного ареала, - из того бытия, к которому они были приспособлены всеми своими качествами, воспитанием, умением личным и профессиональным. Здесь, по-видимому, также следует представить насколько реальное существование соответствовало их ожиданиям, насколько оно отвечало их уровню самоуважения, или их самооценке.
Условия, в которых советские подданные собирались в эмиграцию, были иными, чем сегодня. Эмигранты последней волны расстаются со своим домом условно. Многие сохраняют паспорта, пенсии, недвижимость и имущество в своём постсоветском пространстве. Перед этими господами не стоит проблема разрыва навсегда с близкими людьми, с дорогими друзьями. Они не рискуют оказаться в списке ОВИР’а с отказом на выездную визу. Во время оно отказ означал лишиться приличной работы и с запретом на профессию занять позицию изгоя при тоталитарном режиме, способном превратить остаток жизни в нескончаемый кошмар. Спорадический отказ в выдаче выездной визы имел главной целью запугивание отщепенцев, желающих эмигрировать. Самочинный эмигрант из СССР после подачи заявления в ОВИР на самом деле был готов ко многим превратностям судьбы. В виде фантастического сюжета, например, мог представляться вариант продажи своей отвергнутой Родины. По ассоциации вспоминается сказочный грузинский анекдот:
«Ризо, а ты мог бы купить Волгу (был такой дорогой советский автомобиль)? - Мог бы, да только на кой чёрт она мне нужна с её водой, каналами, причалами, берегами...?»
Желание эмигрировать достигало того предела, за которым помимо страха начиналась ненависть к режиму и к самой стране, порядки в которой были и причиной рискованного решения, и препятствием к его осуществлению.
Другие субъекты, которые, как было принято говорить, «отправились за колбасой», жестоко ненавидели своё беспросветное нищенство, на которое их обрекал советский социализм. Особенно мерзкое существование влачили люди за пределами крупных городов. Здесь было всё ясно без объяснений. В большинстве эти люди не предпринимали что-либо для того, чтобы изменить политическую систему СССР. Они не шли по пути декабристов или народовольцев, они не были диссидентами, они предпочитали эмиграцию. При этом борьба за свободу эмиграции оказывалась одним из тех механизмов, которые подкапывали основы советского режима.
Многие биографии естественно не укладывались в рамки означенных категорий эмигрантов. В частности, сюда следует отнести большую группу людей, оказавшихся в эмиграции по выбору их родственников, с которыми эти люди предпочли не расставаться, и поэтому их также правильно считать вынужденными эмигрантами. Вообще говоря, основные мотивы тех, кто решился эмигрировать, могли быть весьма многообразны.
О том, какая часть населения СССР желала покинуть страну, можно судить по объёму эмиграции из современной России. В последние (двухтысячные) годы Россию покидает около 200 тыс. человек ежегодно. Не менее 10% населения изъявляет желание эмигрировать. Новая Газета писала:
Экономист Михаил Делягин назвал это явление «тихой эмиграцией» — отбытие лучших по факту (де-юре многие не сжигают за собой мосты, как в СССР), обозначив жестко диагноз, -
«Для России эмиграция — это катастрофа, как и для всякого общества, которое к ней не готово. В первую очередь из страны едут наиболее активные граждане, что приводит к деградации оставшихся».
В 1981 году, сидя в приёмной УВД гор. Москвы с намерением апеллировать по поводу отказа в выездной визе, я наблюдал, как бывшего боевого офицера, речного моряка, уволенного с работы, при попытке такой же апелляции утащили в машину скорой помощи для отправки в психушку. У этого моряка не было родственников за границей. Он подавал заявление на выезд из СССР, опираясь на простое рассуждение: «Если я не нужен в родной стране, то я считаю, что у меня есть право предлагать свои профессиональные услуги за рубежом». У него было достаточно оснований предвидеть, что такое фрондёрство чревато драматическим завершением, и, возможно, он знал заране, что ему откажут и, скорее всего, - навсегда.
В некоторых случаях фарс слишком затягивался и запрет проседал. Так однажды джазовый музыкант Анатолий Герасимов, сын героя Советского Союза, пришёл в ОВИР с заявлением на эмиграцию к дяде в Израиль. Инспектор без письменного разрешения от отца заявление не принял и посоветовал ему, русскому со всех сторон, сыну героя, убираться вон. Он пришёл туда с тем же самым на следующий день и получил аналогичный ответ. Так он стал наведываться туда регулярно, пока заявление не приняли, а затем отпустили из страны. В середине 90-х Анатолий вернулся обратно. Но это уже была другая страна. Сейчас Анатолия с нами уже нет, но его имя, как талантливого импровизатора и персонажа данного занимательного сюжета, останется в истории нашей эмиграции.
Выдача разрешений на эмиграцию из закрытого советского общества была вынужденным политическим решением властей, припёртых к стенке хельсинскими соглашениями в части объединения семей и поправкой Джексона-Вэника в американском законодательстве, которая поставила режим благоприятствования в торговле с СССР в зависимость от свободы эмиграции евреев. Здесь необходимо помнить, что Советский Союз поддержал послевоенную инициативу создания Израиля. Но также не следует забывать и о том, что тоталитарный режим это не гуманитарная миссия. Если левая рука что-то дала, то правая непременно должна постараться это отобрать. Сталин презирал евреев, и букет бед в его недоброй памяти Совке он относил в значительной степени за счёт сионизма. Также и потом, во власти его преемников разрешения на отъезд выдавались так, что желающий уехать никогда не знал наперёд, в какую сторону света он поедет, - на Запад, или в противоположном направлении после отказа в выездной визе и неизбежной конфронтации с властью. Тем не менее, эфемерная возможность выезда, хотя и была связана с риском, но оказывалась достаточно провокативной. Накал борьбы за свободу эмиграции из СССР доходил до самопожертвования, на которое люди шли под действием различных мотиваций, но под общим знаменателем, - обычно это были убеждённые противники советского политического режима. Люди переходили границы пешком, или выпрыгнув в море за борт. Можно вспомнить историю бегства вплавь в открытом море, колоритно представленную в фильме по сценарию Сергея Бодрова и др. «Восток/Запад». Многие просто не возвращались, что также подпадало под квалификацию измена Родине и касалось не только шпионской агентуры, но и гражданских лиц. Хорошо известны истории бегства знаменитых артистов, музыкантов, спортсменов, таких как Н.Барышников, Б.Мидный и И.Берукштиц, Л.Белоусова и О.Протопопов, а также известных бывших функционеров КГБ, - генрала О.Калугина, писателя В.Резуна-Суворова, и в новом времени - истории с печальным исходом олигарха-миллиардера Б.Березовского, бывшего подполковника ФСБ А.Литвиненко и др, В связи с бегством из СССР Светланы Алилуевой, которая вместо возвращения из Индии на Родину в 1967г. улетела в Швейцарию, а затем в Америку, Ю.В.Андропов, рассылая циркуляры резидентам КГБ за границей, писал: «...целесообразно организовать публикацию комментариев, ...компромитирующих личность и моральные стороны Аллилуевой, бросившй своих детей, осквернившей память отца и потерявшей гражданскую честь.» (Дочь Сталина. Последнее интервью. М., Алгоритм.2013). Однажды группа молодых сионистов, проходивших позже по делу «Ленинградское Самолётное Дело», в июне1970г намеревалась угнать самолёт и шла к самолёту, как на заклание, почти не сомневаясь в том, что КГБ подготовил операцию по их захвату. Двоих участников, М.Дымшица и Э.Кузнецова приговорили в декабре к расстрелу с последующей заменой (благодаря вмешательству Р.Никсона и Г.Меир) на 15 лет заключения. Борьба за свободу не признаёт границ дозволенного. Неотвратимо возникают эксцессы. В том же году, в октябре, отец и сын Бразинскас угнали самолёт в Турцию; при этом была убита стюардеса и три человека ранены. 25 ноября 1970г. Сессия Генеральной Ассамблеи ООН приняла специальную резолюцию по борьбе с угоном самолётов. На некоторое время это снизило угрозу для авиационных перевозок. Сессия ООН состоялась буквально накануне оглашения приговора по Ленинградскому Самолётному Делу, получившему тогда широчайший международный резонанс. Так указанная резолюция создала определённый моральный климат, при котором Советской власти стало удобнее выносить устрашающие приговоры. Вообще говоря, при помощи паллиативных мер никогда не удавлось полностью избавиться от сложных проблем, тем более, если решение доставалось ценой морального компромиса. Достаточно вспомнить то, что случилось после договора с Гитлером в Мюнхене осенью 1938г. Тогда Гитлер утверждал, что он всего лишь обеспокоен судьбой судетских немцев, а впоследствии, что войну развязали евреи, и за это их следует уничтожать посеместно. Мы не будем спекулировать по поводу того, какое решение могло быть стратегически верным в той достаточно сложной обстановке, но исторический факт таков, что в тот момент западные страны пренебрегли моральным аспектом соглашения с диктатором, который открыто провозгласил наличие совести химерой.
Очень часто с вопросами к эмигранту в Америке обращаются бывшие соотечественники. Во-первых, они касаются языковой проблемы. Насколько трудности с языком препятствуют ассимиляции? Здесь есть два ответа. Во-первых свобода слова в США предполагает право понимать и говорить на томе языке, который вы предпочитаете. Для отправления любых государственных функций власти обязаны бесплатно предоставлять переводчика. Во-вторых, если говорить о сношениях по делам бизнеса или службы и также о бытовом общении, то совокупная ситуация такова, что возможные препятствия оказываются вполне преодолимыми. Однако для тех, чьё школьное образование было в другой языковой среде, освоить новый язык на уровне коренного местного жителя почти навсегда остаётся практически невозможным. Здесь также следует учесть один пикантный момент, касающийся обязательного лексического запаса и правил грамматики в США. Учитывая чрезвычайно разнообразный этнический состав населения больших городов, количество диалектов американского языка перечислить просто невозможно. Это естественно сказывается на тех требованиях, которые общество предъявляет к повседневной речи своих граждан и прочих жителей, которых в Америке миллионы. Требования эти до такой степени упрощены, что единственным строгим критерием правильности языка является способность понятно выразить свою мысль и также желательно вобщем понимать, что тебе говорят (+). Очень часто, когда, например, важный разговор происходит по телефону, понять что говорят те же этнические индусы или китайцы – а таковые занимают большинство мест в общественных связях современных компаний – бывет весьма затруднительно. Местные представители чёрного населения, составляющие костяк государственных учреждений, тоже зачастую говорят на собственной разновидности английского языка под названием «эбаник». Лучше всех понимают всевозможные диалекты коренные американцы, поэтому то, что достаточно для их понимания (+), это - норма общения, зачастую едва доступная для эмигрантов. Все перечисленные признаки общения в значительной степени влияют также на лексику коренного населения США. В разговоре американцы стараются не выходить за пределы существенно ограниченного обязательного запаса слов. Язык общения, сокращённый в словарном выражении, компенсируеся изобилием ситуативных фраз, то есть оказывается изрядно идеоматичным, и это во многом нивелирует невнятное произношение отдельных слов. Также заметным является явное снижение требований к грамотности письменного языка. Нам, эмигрантам достаточно часто приходится удивляться тому количеству ошибок, которые допускают в письме местные жители.
Следующий вопрос оказывается не менее популярным. Во множестве вариантов общий смысл вопроса таков, - не тоскуте ли Вы по Родине? Для ностальгии, как правило, найдутся мотивы у всех, включая тех, кто поселился в своём землячестве или даже у тех, кто никогда свою Родину не покидал. Но реально, почти всегда ностальгия это – сожаление от потерь ушедшей молодости и тех возможностей, которые предоставляла естественная от рождения среда обитания. Это весьма характерное чувство людей немолодых, - родственники, друзья и подружки уходят. Тоже касается эмигрантов, хотя привычное общение они теряют не путём транзита к новым реалиям во времени, а путем изменения географического положения своего жилища. Путаница между потерей Родины и утратой молодости на эмоциональном уровне остаётся неразрешимой, поскольку молодые годы эмигранта и его жизнь на Родине принадлежат одной целостной структуре (гештальт №1), а ностальгические чувства стареющего персонажа возникают в иной структуре, в которую он эмигрировал (гештальт №2). Если Вы, к примеру, потеряли свой кошелёк, то несмотря на то, что Вас волнует именно содержимое кошелька, а не время и место его исчезновения, последние являются конкретными символами его утраты. Иначе говоря, предмет потери был тогда и там, но потеря обнаружена здесь и теперь, и психологически происходит подмена предмета его символами, т.е. местом и временем. Поэтому обычно ностальгия по прошлому у менее, чем более успешного эмигранта прочно замещается в его сознании тоской по Родине. Совершенно особый случай представляет полная или почти полная утрата общения на родном языке; такое переключение может действительно оказаться серьёзным ударом по психологическому здоровью. Но тем не менее в США разноязычные семьи, включающие детей, не говорящих на языке родителей – не редкость, и многие из них несчастными себя не чувствуют вовсе.
(Продолжение следует)
Рейтинг комментария: 3 0
Рейтинг комментария: 0 0
Рейтинг комментария: 0 0
Рейтинг комментария: 0 0