О ВОЕННОЙ ИСТОРИИ РОССИИ

02-03-2006

Георгий КиреевТема военной истории России давно уже предмет ожесточенных политических споров и полярных оценок. С одной стороны “Воинская слава Руси, вынужденной постоянно защищаться и быть щитом Запада от экспансии Востока”, с другой – “Природная агрессивность России, которая на протяжении всей своей истории была источником проблем для соседей”. К тому же, пожалуй, нет темы и более мифологизированной.

Однако мы все более ощущаем потребность утвердить в национальном сознании трезвый подход к нашей военной истории, который бы в равной степени дал нам возможность избавиться как от иллюзий, мешающих адекватной самооценке, так и от комплекса своей “природной” вины.

Анализ характера войн России естественно начать со времени становления и развития именно Московского централизованного государства и отношений его с ближайшими соседями. Сама логика этого процесса вела Россию к неизбежным столкновениям.

На севере - со шведами, претендующими на финские земли и Карелию.

На западе и юго-западе - с Литвой, которая также претендовала на наследие Киевской Руси.

На востоке – с осколками Золотой орды

На юге – опять же с осколками орды и с Турцией.

Как оценить характер этих войн? Прежде всего, надо учитывать неизбежный оценочный релятивизм, связанный с различиями в системах ценностей, характерных для того времени и современной эпохи. Поэтому их оценка по принципу “справедливая – не справедливая” явно не продуктивна, тем более в системе отношений того времени, когда отношения между этносами и их политическими союзами еще находились вне моральной сферы, которая позволяет разграничить естественное, инстинктивное движение народа к самоутверждению и моральную оценку его действий в этом движении.

Еще более бессмысленно оценивать эти войны с позиций полезности” и “не полезности”. В этом случае возникает вопрос: полезности кому? Если конкретному правителю и господствующей элите, то, безусловно, полезным будет всякий результат, соответствующий их целям, которые далеко не всегда определяются как “достижение блага для своих подданных”.

Что же касается общества в целом, то ответ на этот вопрос становится весьма проблематичным. Скажем применительно к новгородцам, поставленным перед непростой дилеммой, какой выбор был более “полезным”: перейти в подданство Литвы, чтобы сохранить начала гражданского самоуправления или прикрепиться к Москве, подчинившись ее стремлению установить жесткую централизацию власти? Чаще всего мы отвечаем на этот вопрос с конфессиональной точки зрения – с Литвой шла угроза православию, а потому переход к Москве трактуется не только как само собой разумеющееся, но и Богоугодное дело.

Однако ж, если не касаться теологических споров, то задайся мы вопросом, что больше в плане безопасности, благополучия и пр. естественных общественых благ добился Запад и что православная Россия, ответ будет явно не в нашу пользу.

Один из наиболее весомых аргументов заключается в том, что неблагоприятный для нас исход спора с Польшей и Литвой за контроль над территорией мог привести к утрате этно-культурной общности зарождающейся русской нации. Но историческая практика показывает, что в условиях жесткого религиозного и этнического давления сопротивляемость и стремление сохранить свою идентичность только возрастает. Это наглядно демонстрирует история многих балканских и кавказских народов, которые даже в условиях утраты своей государственности, находясь под жестким религиозным прессингом, продемонстрировали жизнестойкость и сохранили самоидентификацию.

Кстати, об отношении народа к территориальным спорам московских литовских и польских князей и государей мы знаем в основном из церковных источников, которые были заинтересованы представить любое ускользание” от православного влияния погибельным. Светское же восприятие происходящего было куда более прагматичным и не носило столь апокалипсический характер.

Не может быть бесспорной и оценка, исходящая из потребностей сохранения жизненного пространства. Мы знаем массу малых народов (не только на Кавказе, но и в Европе) которые сохранили свою идентичность и поддерживают ее с древности до нынешних дней, не смотря на то, что они реализовали
сь на компактной территории. На самом деле жизненность (с т.з. сохранения этно-культурной идентичности) пространства определяется не размером, а некими естественными границами безопасности. Т.е. всякая этно-культурная общность в период ее становления “инстинктивно” стремится занять территорию, у которой есть естественные границы безопасности (река, море, горная гряда, ущелье, пустыня и т.д.). В этом смысле Московская Русь была обречена на экспансию, так как ее значимыми естественными защитными рубежам были: на севере – Баренцево и Белое моря; на востоке - Волга и Уральские горы; на западе - Балтийское море и система рек, текущих с севера на юг; на юге – Черное, Азовское и Каспийское море, Кавказский хребет.

Однако именно в этом ареале находилось жизненное пространство и многих других народов, что обуславливало неизбежность столкновения. Т.е. активность Москвы по расширению своих границ до естественных преград может быть объяснена, но оправдывает ли это ее как-то иначе, кроме как с позиций силы, которая “права” потому, что она - сила?

Поэтому в целом, войны, которые вела Москва вплоть до 1612 года, скорее можно отнести к разряду “инстинктивных”, т.е. связанных с естественным стремлением этноса, находящегося в фазе активного формирования, к доминированию на территории своего жизненного пространства.

Любопытно отметить, что в этот период количество войн, военных походов и столкновений, которые можно отнести к экспансионистским и противостоящим агрессии, равно: примерно 27 на 27.

Иное дело если мы пытаемся оценить действия уже реализовавшегося субъекта международных отношений, когда вопрос быть или не быть русской государственности был решен окончательно, т.е. с завершением смутного времени и изгнанием интервентов в начале XVII века.

О чем же свидетельствует статистика войн Русского государства после 1612 года?

Войн, вооруженных столкновений, которые мы вели для отражения агрессии – 11. Войн экспансионистского характера – уже 33. Войн, связанных с попытками освободиться от подконтрольности России, – 3 (подавление восстаний в Польше). Еще 9 войн мы вели в связи с выполнением обязательств перед союзниками, в том числе подавление восстания в Венгрии в 1849 г., войны с Францией, которые, в конечном счете, привели к столкновению в 1812 году, бессмысленная война в Пруссии 1757 – 1760 годов.

Оценивая характер своих войн, мы часто используем универсальную формулу-объяснение: они велись в наших национальных интересах. Однако все же стоит различать национальный интерес эпохи варварства и цивилизации. В эпоху варварства, безусловно, установку “подавляй, властвуй и расширяй подконтрольную территорию” можно считать “справедливой”, хотя бы на том основании, что она не противоречила сложившимся в это время нормам в сфере отношений между народами.

Не стоит забывать, что поворот, который стал вести к смене оценочных координат для международной политики начал происходить, пожалуй, только в XX веке. Но он не завершился и сейчас, так как мы до сих пор склонны считать справедливым все целесообразное собственным национальным интересам. При этом интересы других, естественно, считаются вторичными и если есть возможность, - ими “справедливо” пренебречь.

И все же сегодня мы стоим на пороге моральной революции и в международных отношениях, которая устанавливает норму, предписывающую обязательное сопряжение собственного национального интереса с интересами других.

Стоит сказать даже не в осуждение, сколь в констатацию факта: либо ты поступаешь по правилам “что выгодно нации, то и справедливо и помалкиваешь насчет праведности, либо ты действуешь во имя реального национального интереса, который заключается в налаживании добрососедства и уважении взаимных интересов сопредельных сторон.

А потому, скажем, всю нашу восточную политику, начиная от взятия Казани и кончая продвижением к Тихому океану, вряд ли стоит возводить в ранг национальных подвигов.

Тем более если учесть, что походы на Восток которые должны были обернуться прирастанием богатств России, явно не пошли впрок в смысле народного процветания. Разве что стали экономической основой поддержания господства госбюрократии, за великодержавные устремления которой народу приходится расплачиваться жертвами и страданием, великодушно объявляемыми властью “во имя Отечества”.

Впрочем, речь естественно идет не т
олько о восточной политике. Надо признать простой и жесткий факт: даже обе наших Отечественных войн стали прямым следствием политики наших национальных властвующих элит. Именно политики, а не каких либо частных ошибок или неспровоцированной вражеской агрессии.

Об этом явственно говорит фактический и логический анализ развития событий, повлекших за сбой трагедию дважды с большой кровью отвоеванной страны.

Официальная историография 1812, на которой воспитаны многие поколения россиян, особо подчеркивают ее справедливый, героический характер, “стыдливо” умалчивая, в результате чего мы вынуждены были столкнуться с Наполеоном на своей территории.

Очевидно, что российский народ мужественно вел священную войну, защищая само свое бытие и совершая при этом подвиги. Но как оказался он втянутым в эту борьбу?

Начнем с того, что обеим Отечественным войнам предшествовали договоры (Тильзитский мирный договор 1807 года, секретная Эрфуртская конвенция 1808 года и Пакт Молотова – Риббентропа 1939 года), которые имели секретные положения, подразумевающие раздел сфер влияния в Европе и фактическую ликвидацию Польши как самостоятельного государства.

Но так же как императоры Наполеон и Александр I, так и в последствии Сталин и Гитлер, подписывая договора, в общем-то не верили в их исполнение в той части, которая подразумевала мирную перспективу дальнейших отношений. Логика экспансионистских устремлений обеих сторон неизбежно вела к столкновению.

И не стоит при этом представлять агрессивными только планы Наполеона и Гитлера. Россия (вернее, ее правители) с грезами о Константинополе и проливах, а затем о мировой революции также была далеко не безгрешна.

И если уж говорить о войне 1812 года, то не стоит забывать, что прежде чем Наполеон принял роковое решение, российский император со своими войсками поучаствовал в 4 антифранцузских коалициях. Не изменили принципиально ситуации и Тильзитский мир и Эрфуртское соглашение. Они фиксировали лишь вынужденное перемирие между властителями, которые продолжали свою игру, не очень-то утруждая себя соблюдением договоренностей. Собственно говоря, накануне лета 1812 года оба императора шли навстречу друг другу не с миром, но с мечом.

Ситуация в общем-то повторилась и в 1941 году, когда раздел Гитлером и Сталиным сопредельных территорий привел двух агрессоров к непосредственному соприкосновению, неизбежно превратившемуся в столкновение.

Поэтому, оценивая характер войн 1812 года и 1941 – 45 годов, надо понимать, что они возникли как логическое и неизбежное следствие экспансионистской политики господ России и стали Отечественными только в результате провала имперских устремлений, за которые вынужден был отвечать уже не правитель, а сам народ своей собственной кровью.

Вот об этом то и стоит помнить, чтобы не оказаться втянутыми в очередную авантюру, после которой мы будем опять долго гордиться своим мужеством, с которым спасали Родину, а заодно репутации и шкуры “отцов Отечества. И еще удивляться, почему побежденная нами сторона, как правило, живет гораздо лучше нашего.

Комментарии

Добавить изображение