ЗАМЕТКИ "ОРНИТОЛОГА" В ЗАЩИТУ ЧАЙКИ-ПТИЦЫ, А НЕ ПЬЕСЫ

Не кажется ли вам, что к чайке в Советском Союзе был некий пиетет? Театр, огромная чайка на занавесе, на эмблеме киностудии, какой-то ореол романтичности и восторженности. Мне кажется. Но я как-то не мог разделить этих чувств и понять что ж такого необычно хорошего в этих птицах.

Человек я городской и вполне бестолковый. Названий птиц, растений никогда запомнить не мог. “Птицы мира”, голуби, с детства вызывали сильную неприязнь за обилие их помёта везде и на нашем балконе в частности. Хотя в общем зверушек, птичек любил. Особенно тех из “В мире животных”..

Вырос довольно далеко от большой воды так что чаек видел немного. В редкие заезды на море после горных походов впечатление от чаек было довольно неодобрительное наглые и бестолковые. Как-то, проходя с рыбаками по узкой галечной косе на Сейд-озере, неожиданно получил чувствительный удар по голове. Оказалась озёрная чайка. Наверное защищала гнездо, но любви к чайкам это не прибавило. Позже, пристрастившись к нырянию с маской, наблюдал Больших Мартынов на Тарханкуте и опасливо прикидывал: “Ну как такой на трубку сядет да по темечку дзьобнет – мало не покажется. Это не озёрная чаечка – размером с хорошую курицу птичка. И клюв как долото с крючком.”. Впрочем, антипатии к ним не было. В диком месте они вели себя вполне прилично и не хамили. Удивляло разнообразие издаваемых ими звуков. Услышав плач младенца среди пустынных развалов Джангуля невольно вздрагивал поначалу. И ещё этот вполне безумный хохот. Они залихватски носились в глубоких расщелинах, но это как-то не цепляло. Больше заинтересовала пара больших воронов, устроивших однажды акробатические упражнения в полёте.

Был атакован чайкой ещё раз, но благодаря опыту обошлось без повреждений. Брёл я тогда от Черноморска к Оленевке вдоль берега и на одном из обрывов приблизился, видать, к гнезду чаек. Не помню что меня насторожило, но я вовремя поднял голову и вижу: пикирует на меня Большой Мартын, ну точно как истребитель какой в кино. Хвоста, брюха не видно, только башка, грудь и раскинутые крылья – красиво шел, чёрт. Любуясь, я не забыл выдернуть из-за плеч куртку и начал размахивать над головой. Мартын просвистел метрах в полутора и даже не обгадил. Видать удивила его моя тактика. А долбанул-бы по черепу – кровь пустил бы наверняка.

Потом были рейсы на “научнике”, ходили по “напряженному маршруту Севастополь-Ялта-Севастополь. Я любил торчать на верхней, пеленгаторной, палубе. Там передний фальшборт был скошен назад и при движении корабля создавались восходящие потоки. И вот там висели чайки. Забавно было наблюдать. Всего в 2-3 метрах от тебя висит в воздухе птичка, лапки красные поджала, крыльями не машет, а едет вместе с кораблём. Только слегка покачивается на “неровностях” набегающего потока. Когда буфетчица выносила из камбуза ведро отходов и опрокидывала его за борт, чайки, точно пикирующие бомбардировщики, заваливались на крыло с разворотом и уносились подбирать то, что не успело утонуть. Потом догоняли корабль и занимали место над пеленгаторной палубой до следующей кормёжки. И даже это парение меня не очаровало. Забавляло очень, но и только.

Теперь мы очутились в Ричмонде, Британская Колумбия. Я стал частенько гулять по дамбе и по парку Garry Point. Здесь южный, самый мощный, рукав Фрезера впадает в “Грузинский” (Georgia J ) пролив. А вдоль пролива на пару сотен метров за дамбой тянется солёное болото – раздолье для птиц. Некоторых я уже даже выучил. Увидел Болотного Луня (Northern Harrier) и сразу понял почему самолёт с вертикальным взлётом так назвали – порхает он на месте. Белоголовые орланы (Bold Eagle) пролетают регулярно. Их гнездо километра на 3 севернее. Крохотные крапивники словно мыши шныряют под ногами между веток ежевики. Местная эмблема, цапля (Blue Heron), пугает скрипучим воплем неожиданно взлетая с песчаного пляжа на Фрезере. По камышам порхают “полковники”. Я их так называю за элегантный чёрный “мундир” с ярким красным “шевроном на плече. И свистят они пронзительно, как американский сержант. После рыскания по книжкам выяснил название – “красно-крылый черноптиц” ( Redwing Blackbird). Незатейливо так, мог бы и сам “догадаться”. J А сейчас вот еще гостят Снежные Гуси, русские, прилетели с острова Врангель. Когда становится холоднее они “отползают” дальше на юг – в Вашингтон или Орегон. А пока толкутся сотнями совсем недалеко от дамбы. Иногда даже пасутся между дорожками Гарри пойнт парка. Помните тот жуткий вибрирующий ор в Птицах” Хичкока? Вот это то, что мы слышим когда тысячная стая гусей взлетает по тревоге. Их основное место ночёвки от нас за километр с гаком, но в тихое время слышно очень хорошо.

Но хоть гусей сейчас очень много, таки чаще всего видимыми птицами здесь являются, конечно, чайки. Очень похожие на Тарханкутских больших мартынов они толкутся возле рыбацкого причала-базара соревнуясь с лебедями и голубями в выпрашивании подачек. Галдят и теснятся возле столиков рядом с небольшой забегаловкой Fish&Chips прямо у входа парка. Ну и вообще присутствуют везде. На втором году жизни в Ванкувере мы катались по даунтауну с открытым люком. В люк видно сверкающие стеклом стены небоскрёбов и между ними носятся чайки. “Ах, как красиво!” И тут-же прямо в люк, но точно между сидений, “подарочек” от чаек. Посмеялись, но люк не закрыли.

И вот несколько лет наблюдая чаек ежедневно я так и не полюбил их. В птицах я всегда ценил парящий полёт, широкие, мягко изогнутые крылья с упруго загнутыми маховыми перьями. Ну да, орлы, кондоры, грифы там и тому подобные. А у чайки крыло жесткое и узкое. В тихую погоду она машет ими как будто вёслами гребет. И при этом вся подпрыгивает в воздухе. Не эстетично как-то. Ворона и та “красивше” смотрится – пёрышки на концах мягкого крыла растопырены, взмахи плавные – хорошо.

Но как-то я вышел в дежурную прогулку вокруг парка в сильный ветер. Дуло изрядно. Ворона отважно сражалась с завихрениями пробираясь к ближайшему дереву. Её качало в полёте, как лодчонку в волнах, с боку на бок, перья ерошились, крылья гнулись. Мне показалось, что в какой-то момент крыло загнуло вверх градусов на 90 – как только не сломало. Подивившись на такую “войну” пошел дальше. И всего метров через 100 увидел чаек. И вот тут меня “осенило”: Блин! До чего же красиво! Элегантно расставленные полусогнутые крылья, ни пёрышка не отделено, без всяких видимых усилий они стремительно скользили в воздухе играя с воздушными вихрями, которые так уродовали бедную ворону. Вот где красота и очарование ЧАЙКИ. Сильный морской ветер – её стихия.

А ведь я видел это уже столько раз раньше! Но надо было увидеть сразу после мучений вороны, чтобы дошло. Теперь я всегда любуюсь чайками в сильный ветер и испытываю наслаждение и зависть наблюдая с какой лёгкостью они управляются с ветром. Скупые, сильные и точные взмахи крыльев быстро выводят их в нужную точку на вершину невидимой воздушной волны откуда начинается стремительное скольжение вниз. Чуть накренившись набок, соскальзывая на крыло, они несутся сверху вниз к земле, легко и небрежно изменяют направление неуловимым движением и внезапно возносятся вверх всё так же неподвижно расставив крылья. Эх, так бы “покататься”! А они ведь именно катаются, не ищут пропитания, нет у них здесь больше никакого дела. Выделывают все эти трюки просто для удовольствия. Здесь ветер с пролива налетает на низкие холмики парка и образуются воздушные “горки”. Нужно попасть в “правильное место в достаточно сильный ветер чтобы увидеть эти игры. Чайки очаровывают своим полётом когда многие другие птицы уже едва летают.

>

Но бывает и на старуху проруха. Однажды пришёл шторм с порывами ветра за 90 км/ч. Я вышел с видео камерой посмотреть на это безобразие. Чайки летали задом! Взлетев где-то на кромке болота они усиленно работали крыльями в направлении пролива, а их сносило назад и в сторону к парку. Там они и приземлились. Ворон в парке не было видно. Стайка гусей не маялась дурью и даже не пыталась летать. Они просто маршировали строем по пустынному парку куда-то к оставшейся травке стараясь держать нос по ветру. А в большущей мелкой луже стояли и сидели десятки чаек. Все, как флюгер, развёрнуты клювами против ветра. Стоящих раскачивало порывами ветра даже на их коротких ножках и некоторые, устав, плюхались на пузо, вжимались в мелкое дно. Я пытался заснять это и не смог держать камеру ровно как ни старался. Порывы ветра толкали в спину и я качался, как та ворона. Дойдя до кромки парка, оглядывая пустынное пространство болота и рябую поверхность устья Фрезера я подумал “Ну, всё. Погода не лётная”. Но не тут-то было. Совсем недалеко уверенно и ровно, как пара истребителей, прошли они наискосок навстречу ветру куда-то к краю болота. Угадайте кто? Правильно – утки. Самые обычные здесь Mallards, такие смешно-неуклюже-косолапые на земле они спокойно пробивали штормовой ветер и даже не качались. Вот уж у кого жёсткие крылья. Мне их работа напоминает колебания длинной стальной пластины. Как будто взяли длинную металлическую линейку за средину и трясут вверх-вниз. А когда случается увидеть близко молча пролетающих уток в тихое время, то отчетливо слышен свист крыльев. Мне звук напоминает те Голливудские вентиляторы, между лопастями которых сигают всякие герои, только чаще и отрывистее. Но расслышать это можно не часто – орут они в полёте почти всегда.

Да, чайки шумны и назойливы, и от них много мусора, и не особо прекрасны в повседневной жизни. Но теперь я не недоумеваю видя чайку на какой-нибудь эмблеме. Чайка на эмблеме это не дань крепкому клюву и наглому напору. Это восхищение мастерством и изяществом полёта, игры с ветром который не многие могут преодолеть.

Сегодня опять шторм, корреспондентка на экране покачивается на ветру, рассказывая о сломанных деревьях и унесённых с дворов батутах, а у неё за спиной пенятся волны и летают чайки.