ПУРУША - НЕ ПАРАША, Или новый роман Маканина

25 ноября минувшего года самой престижной российской литературной премии был удостоен роман Владимира Маканина "Асан" (денежный эквивалент - 3 миллиона рублей; первая премия). Это событие вызвало скандал еще до того, как оно состоялось. Критики окрысились, как пасюки натуральные (об этом - ниже). Большой роман о большой Чеченской войне. Итак: Владимир Маканин. М., Издательство "Эксмо", 2008. Тираж 15 000 экземпляров. 478 С.
Как обычно, несколько фраз об авторе. Владимир Семенович Маканин (ему уже исполнился 71 год) - выдающийся прозаик, автор шести романов, пятнадцати повестей и десятков рассказов - кумир "семидесятников"-"восьмидесятников", интеллигенции всех толков и "изводов". По "первому" образованию он - математик, выпускник механико-математического факультета МГУ им. М.В.Ломоносова. Позже он окончил Высшие сценарные курсы. Дебютировал романом "Прямая линия" в 1965 г.
Поэт Осип Мандельштам в "Четвертой прозе" (невозможно определить жанр этого произведения; скорее всего - исповедальная поэма в прозе) писал: "Все произведения мировой литературы я делю на разрешенные и написанные без разрешения". Грустно, но все так, все именно так.
Так вот: проза Маканина была формально "разрешенной". Но это "разрешенное" творчество первого ранга, сверхранга, если угодно. Писатель всегда вел себя в высшей степени достойно, не восславлял КПСС, не лгал и не подличал, не лизал руки литературным генералам (и был прав). Советские цензоры чуяли в произведениях писателя запрещенный воздух свободы, но по колхозной малограмотности подписывали его книги в печать.
Теперь о скандале. Еще до присуждения премии критики начали борзо писать о романе. Никогда этого не делаю, но на сей раз прочитал три рецензии маститых критиков.
Первый критик упрекает писателя в мелких фактических ошибках, мол, писатель там не воевал, мол, солдатики в Чечне по дороге из "учебки" в часть не могли "нажраться" в хлам, а "горючка" распределялась иным способом. Всё. Из этого вытекает, что рецензент прочитал только первую главу. Так роман не об употреблении военнослужащими горячительных напитков и не только о горючем в Чечне. В одном из интервью писатель сказал, что книга создана по рассказам его племянника, воевавшего и раненного в боевых действиях на Кавказе. Это весьма достоверная информация.
К примеру, мой отец - военный врач-рентгенолог, участник Финской кампании, Великой Отечественной войны всего лишь один раз участвовавший в штыковой атаке (немцы окружили госпиталь), рассказывал мне о войне сорок лет. Я помню много такого, о чем не идет речь в официальной истории ВОВ, в цензурованных мемуарах. Прежде всего это - абсурдность войны. Именно об этом проникновенно и пронзительно пишет Маканин.
Правда, у Маканина абсурдность несколько иная, нежели в рассказах моего отца. Война в Чечне не имела четко определенной линии фронта и "наши" продавали чеченцам … и … ценой крови своих боевых товарищей. Такое участникам ВОВ и в голову прийти не могло. Маканин показывает, что в современной войне колоссальную роль играет сотовая связь (наличие мобильников у "своих" и "чужих").
Второй и третий критики невнятно жуют жвачку, мол, роман написан с оглядкой на Кремль, это - правительственный заказ. Вранье это всё: в романе есть прямые грозные обвинения в адрес ельцинского правительства и командования. А ещё: из премии писатель будто бы выплатил жюри "откатные".
Общее мнение таких "критиков" афористически подытожил критик-зоил, литературный скандалист Виктор Топоров (литературный Чикатило, как пишут о нем ласковые и учтивые коллеги): "Роман плохой, а писатель хороший". Все рецензенты, как положено, раскрывают ходы несложного сюжета, т.е. роман уже читать неинтересно. Друг-Читатель, не верь критику злому, а верь своему глазу прямому.
Ни один из этих строчкогонов не заметил, что своему главному герою Маканин дал фамилию Жилин: герой рассказа Льва Толстого "Кавказский пленник". Профессионалы. Толстой о той войне на Кавказе написал в начале 1850-х три рассказа: "Набег", "Рубка леса" и "Кавказский пленник". Кстати, он непосредственно участвовал в боевых действиях.
Маканинский роман и толстовский рассказ имеют много точек соприкосновения, только у Маканина враги - чеченцы (чичи), а у Толстого - татары (так тогда именовали мусульман Северного Кавказа). Толстовский Жилин с товарищем попадают в плен, после неудачного побега сидят в яме - всё, как сейчас. Правда, рассказ Толстого заканчивается вполне… Но я не об этом. Все у нас на Руси-Матушке повторяется, только с неизменно большей жестокостью и кровью.
Почему роман так назван? Асан у Маканина - древний…, тотемная мифологема, воплощенная в образе "двурукой птицы", уходящая корнями в глубь глуби веков. Асан сохранился в прапамяти горцев, ибо два с лишним тысячелетия назад … - воин-полубог … изгнал предков горских народов из долин в горы. Красной нитью сквозь ткань произведения проходит жуткий клич: "Асан хочет крови" и "Асан хочет денег". Кровь и деньги перетекают друг в друга, и наоборот… Асан - прародитель всего сущего, войны и мира, воплощенный … насилия и убийства. Ну, точь-в-точь, как древнеиндийский ведический первочеловек Пуруша, из частей тела которого произошло все, что есть в универсуме.
А почему Маканинского героя чеченцы называют "Асан" - не скажу. Читайте и обрящете или не читайте и не обрящете.
Читатель спросит: а причем тут "параша"? Отвечаю: одно из значений этого чрезвычайно богатого лексическими обертонами слова - вранье, ложные слухи, недостоверная информация и т.д. Роман Маканина - не параша, а предельно (вернее - беспредельно) честная, чистая, высокая, большая книга. Поэт Алексей Ивантер справедливо написал: "Искусство - не средство украшения жизненного пространства, это боевая колесница, расчищающая дорогу для Грядущего за ней".
Майор Александр Сергеевич Жилин, человек со складов, складской человек (как он себя сам именует), - царь и Бог в воюющей Чечне, получатель-распределитель горючего, а нефть - кровь войны. Причем снабжает он обе противоборствующие стороны. Только не надо: вор, расстрелять и т.д. Он делает это на свой лад СПРАВЕДЛИВО. К нему одинаково уважительно относятся и наши, и чеченцы. Почему? Да потому, что он…
Есть у Жилина и еще один заработок. Он за деньги освобождают солдатиков из чеченского плена. Да, за деньги, но освобождает. Жилин - типический "маленький человек" в нетипических обстоятельствах. Как пушкинский Евгений из "Медного Всадника", он мечтает о тихом мещанском счастье с женой и дочкой в собственном доме "на берегу неназываемой реки" (он так конспирируется от своих и чеченцев). Вот он и посылает жене эти неправедные деньги, желая скорейшего завершения строительства. В финале романа майор…
Жилин - умный и добрый человек (не просто деляга-выжига). Через весь роман проходит история двух контуженных солдатиков (шизиков; они тронулись умом после побега из чеченского плена), которых Жилин в конце концов…

Образы Жилина и его сослуживцев (от рядовых, сержантов, младших и старших офицеров до генералов) вылеплены весьма рельефно. Несложная мысль: война войной, а люди остаются людьми (или нелюдями).
Смею думать, что "классические" либералы, ежели соблаговолят прочитать "Асан", возопят: роман не политкорректен. Странно, что еще ничего такого не пишут. Чеченцы в романе не милые расшалившиеся дети, которых покормят демократической манной кашкой, и они мгновенно приобщатся к общечеловеческим ценностям. Нет, это жестокие дикие бойцы, не чуждые, впрочем, коммерции. У читателя создается впечатление, что когда они получают-отдают деньги, у них проявляется извечное стандартное человеческое качество: алчность, стремление к наживе любым путем.
Сразу запоминается образ первого президента Чечни генерала Дудаева (майор Жилин встречается с ним не в тривиальных обстоятельствах). Генерал - красив, смел, опасен, как леопард. Он склонен к философствованию, рассказывает Жилину глубокую, врезающуюся в память притчу о предательстве (волк, хозяин и конь). Читатель, это ничего Тебе не напоминает? Да, пушкинская "Капитанская дочка"; Пугачев рассказывает Петруше Гриневу калмыцкую сказку об орле и вороне: "Чем триста лет питаться падалью, лучше раз напиться живой кровью, а там что Бог даст". И там, и там речь идет о войне (пугачевское восстание было войной, да еще какой). И лидеров этих национальных восстаний сближает победоносное мужество, вседозволенность в способах ведения войны, харизматичность, картинность в поведении и трагический финал.
В романе подробно реконструирована история освобождения некоей журналистки (Елена Масюк?), выступавшей на стороне "моджахедов", интервьюировавшей Басаева, и т.д. Ее хорошо отблагодарили "воины Аллаха". Речь идет и о неприглядной, не просто пораженческой, а предательской роли отечественной прессы в освещении первой чеченской войны. Мир невесел, господа.
"Асан" - роман не для барышень нежных и дам грубых. Эта книга - для суровых дяденек.

P.S. В следующий раз обсудим восхитительный (именно так!) авантюрно-приключенческий роман Бориса Акунина "Алмазная колесница".