ВЬЕТНАМ - ВСЕ ТО ЖЕ

Если персонифицировать целую нацию и представить её в виде некоей личности, вьетнамский народ для меня - это щуплый стеснительный подросток. Мои первые о нём впечатления - это зелёные дворы нашего студгородка, где изредка попадались худенькие узкоглазые молодые люди крошечного роста, учившиеся у нас вьетнамские студенты. Их язык для русского уха звучал так, будто в ящике вдруг заговорили куклы.
Как вы понимаете, такие внешние данные - не лучший актив для пребывания в матушке Москве, и действительно - все выверты нашего великодержавного хамства эта мелюзга испытывала по полной прграмме, и всё терпеливо сносила.
Конечно, ко многим шуткам они словно сами приглашали своим бесхитростным дикарством, особенно сразу по приезду. Коммунистические власти всех стран знали, что самая преданная им интеллигенция получается из наименее цивилизованных слоёв, так что контингент прибывал соответствующий. О них рассказывали, что они пытались стирать своё бельишко в унитазах, где-то добывали и ели несъедобные вещи и соответственно непереносимо пахли. (В скобках замечу, что нештатное использование сантехники было прерогативой не только вьетнамцев: говорят, когда в пятидесятых впервые в Париж поехали советские интеллигенты, некоторые из них, к ужасу персонала гостиниц, пытались ещё более жутким образом использовать биде ("по-большому"). А что до запахов, то для некоторых не привыкших (читай - приехавших с Запада) они пахнут и сейчас. Но не будем отвлекаться.)
Помню, как один из моих приятелей, попав в общежитии на день в одну комнату с парой вьетнамцев, серьёзно объяснил им, что когда играется гимн Советского Союза, все обязаны стоять по стойке "смирно", иначе могут быть неприятности. Он успел забыть о разговоре, когда несколько недель спустя обнаружил, что оставшиеся в комнате вьетнамцы неукоснительно вскакивали и вытягивались по стойке "смирно" каждый раз, когда в шесть утра по репродуктору раздавался гимн.
Давно это было... Кто бы мог тогда подумать, что жизнь всё-таки занесёт меня во Вьетнам.
Особых ожиданий перед поездкой у меня не было. Если ваш житейский опыт - с советским прошлым, при слове "Вьетнам" вы врядли почувствуете большое вожделение. Да, тропики, южные моря, но... Мы так привыкли что "реальный социализм" любую жизнь превращает в серятину, что даже бананово-лимонные края под красным флагом виделись неизменно в сером цвете.
Вунг Тао, однако, оказался милым тропическим городком вокруг живописной бухты. До Сайгона - извините, Хо Ши Мин Сити - семьдесят километров. Вдоль моря на крутых склонах - вполне западного вида отели, вдоль чистеньких зелёных улиц - нескончаемые базары и бизнесы, в общем, коммунизм не лез в глаза почти нигде. Для точности замечу, что в Вунг Тао он попался мне на глаза только раз - где-то в центре мелькнуло увешанное красными флагами, стоявшее в красивом саду здание а-ля провинциальный райком партии в знакомом стиле позднего репрессионизма с колоннами, из чего я сделал вывод что "младшие братья" в своём детском подражательстве копировали не только тужурки - "сталинки", но и архитектуру райкомов. Впрочем, позже я узрел ещё момент, напомнивший о годах коммунистической ксенофобии: за пределами столиц европейцы тут всё ещё были почти экзотикой - нередко ловил на себе удивлённые взгляды, а дети иногда кучками увязывались следом, гомоня и показывая пальцами.
А в общем я оказался приятно удивлён. Не было оскорбляющей глаз нищеты и трущоб, не попадались бездомные и почти не было попрошайничества. Бедность проявляла себя иносказательно: на улицах почти не было машин, дороги были заполнены невероятным количеством велосипедов и маленьких мотоциклеток; непозволительная для большинства цена кондиционеров заставляла держать окна и двери открытыми, и за ними часто было видно жильё: комнатки - размером с наши кладовочки, почти без мебели.
Что до дружбы с Союзом, то следы её уже не многочисленны, но любопытны. Идёте, к примеру, на базар за сувенирами. Длинный ряд киосков и лавчонок, заправляют ими как правило женщины, разного возраста но сходного крестьянского вида. И вдруг одна из них, как правило уже не молодая, обращается к вам на неплохом русском языке. Как тут не оторопеть? Через некоторое время, уже в другом магазине, - та же история. Разгадка проста и грустна. В расцвете тамошнего коммунизма выпускалась масса преподавателей русского языка, и теперь, когда Вьетнам вслед за Китаем раскручивает рыночное хозяйство и обхаживает Запад, эти бедняги оказались не у дел.
(В скобках заметим - не только они. Вы помните когда на родине нашей впервые прогремели решения открыться миру, создать свободные экономические зоны (в переводе с казённого - просто пойти по стопам Китая), что сделало бы русский одним из языков мирового бизнеса? Тому уже больше двадцати лет. Подогреваемый этими разговорами, в мире в начале девяностых случился всплеск интереса к русскому языку. Потом он сошёл на нет: деловые люди улавливают тенденции быстро. Всё встало на свои места: российские пустобрёхи могут отметить начало третьего десятка лет трескотни об экономических зонах и модернизации (на фоне всё той же тупой распродажи сырья), и пока мы тужились догнать Португалию - Китай догоняет Америку. Мировой бизнес учит китайский. Ну а мне в моих поездках нет-нет да и попадётся какой-нибудь заморский спец с зачатками русского - отголосок несбывшихся ожиданий).
Мне было очень жаль тех бедных тёток, потративших годы на трудный для них язык, и теперь вынужденных торговать на базаре. Но чем им поможешь? Разве что накупишь у них сувениров, что я и сделал.
Я увидел Вьетнам в любопытное время первых попыток его руководства попробовать свободный рынок. Точнее, в "низу", на уровне мелкого бизнеса, он видимо сохранился ещё с докоммунистических времён: магазинчиков и мелких мастерских - тучи, и, видимо, никто не лезет к ним ни с рэкетом, ни с чиновничьими поборами. Что до крупных дел - картина иная. Работа с Западом в некоторых отраслях уже началась, но даже там - что строить и что производить определяет не рынок, а всё та же коммунистическая камарилья. (В итоге появляется, например, ненужный завод удобрений, в стройке которого я участвовал.)
В некоторых отраслях тут ещё "не ступала нога человека" (западного), и как часто случается при первых контактах с аборигенами, моменты бывают забавные. На экскурсию по Сайгону я попал с солидным мужичком из Америки, приехавшим разведать возможности строительства их завода. Спрашиваю - как дела. - "Честно говоря, не блестяще." - Почему же? Ведь здешние вроде бы уже созрели для партнёрства с Западом, китайский пример налицо. - "Да чёрт бы побрал этот пример. После того как они узнали как богатеют китайские чиновники, у них от зависти крыша поехала. С самого начала дружно дали согласие на строительство завода, но затем ни одного конкретного вопроса нельзя было решить: все разговоры сводились к тому, сколько и как мы будем класть в их карман".
Вот так, друзья мои. Стоило так осатанело, годами сражаться против американцев, чтобы потом скакать вокруг них выпрашивая подачки. Победители хреновы...
Отношение к западным спецам вполне почтительное, посему жил я в лучшей гостинице этого городишки, наверняка горкомовской. Стоит она в парке на набережной, опять же в стиле ялтинско - сочинской курортной архитектуры позднего репрессанса: белые колонны, лепнина, большие каменные балконы в кронах пальм. Только бюста Сталина не хватало. Комната метров пять высотой, площадью с небольшой танцевальный зал, на полу выщербленный паркет. Всё бы ничего если бы не два обстоятельства: во-первых, гостиница не только в стиле позднего репрессионизма, она ему ровестница и с тех пор не ремонтировалась. Во-вторых, набор удобств в ней - с тех же времён: в комнате ни телефона, ни телевизора, от старых кондиционеров - один шум и никакого проку.
С машиной у меня тоже было в порядке. Ну почти. Потому что машина была с нагрузкой, коей являлся приданный к ней шофёр мистер Мыи. (Я очень долго разучивал этот звук, прежде чем мистер Мыи счёл что он хоть как-то напоминает его имя.)
Дело в том, что обычного (для нормального мира) проката машин во Вьетнаме нет, и когда моя фирма напомнила о машине местным заказчикам, у них глаза из раскосых стали шестигранными. Собственно, помимо прочих различий мир делится и так: на ту часть, где прокатная машина для командированного - банальность и никому в голову не прийдёт о ней задуматься, и - на остальные территории, где сама идея о даче кому-то в пользование легковой машины на месяц звучит примерно как выдача незнакомцу просто так десяти тысяч долларов без необходимости возврата.
Короче, машина с мистером Мыи впридачу - по цене дешевле чем самая маленькая американская рентованная "кара" - оказалась тем компромиссом на котором мы сошлись.
Мистер Мыи - интересный тип. Это высокий - на голову выше остальных вьетнамцев - старик, худой и стройный, с прекрасной выправкой. Мне уже нашептали что он был офицером военной полиции при антикоммунистическом режиме и сотрудничал с американцами, отсюда его несколько десятков как-то понятных английских слов. Когда американцы позорно снялись и пришли коммунисты, он "страдал" (так сказали), но жив остался и теперь живёт тихо и незаметно. У него неподвижное лицо буддийского мудреца, словно со старинных статуеток, совершенно без эмоций. За весь месяц его лицо ожило и глаза потеплели только дважды: когда он с чуть заметной гордостью показывал мне старинные пагоды и красивые виды в округе, и в последнюю минуту, когда я крепко пожал ему руку и искренне сказал, что был им очень доволен.
Задачей мистера Мыи было утром взять меня из гостиницы и отвезти на завод (минут сорок), после чего сидеть с машиной в тени пока мне не понадобится в другой конец завода или на обед. В обед - поездка в дешёвый местный ресторанчик, затем - снова ожидание, и - обратный путь. Вечером - выезд в магазины или посмотреть округу. В выходные - заезды подальше, по достопримечательностям. Совесть моя несколько зудела от такого использования этого благородного, как мне казалось, старика, и я старался спланировать день так чтобы отпустить его пораньше.
Вечерами, отправив мистера Мыи, я отправлялся пешком. Двор гостиницы надёжно охранялся топтунами, так что настоящая жизнь начиналась за воротами. Прямо за ними, в переулке, стояли несколько дорогих по местным меркам мотороллеров, ими управляли дамы средних лет вызывающей наружности. При вашем появлении они начинали следовать рядом с вами, вполголоса уговаривая ехать с ними. Местные рикши уже просветили меня, что "это - мафия!", и что "могут ограбить" и т. д., но признаюсь честно: твёрдость моих отказов обуславливалась не моей осторожностью а никудышным видом этих дам. Что до рикш, то как скоро выяснилось, этих ловчил беспокоила не моя безопасность, а их собственная "повестка дня". Стоило мне согласится на поездку по центру, мой возница немедленно заговорил что знает "хороших девушек" и предлагает их "посмотреть". Ну что ж, посмотреть можно, если это ни к чему не обязывает.
Я сел, а точнее - лёг (ну почти), и мы покатили. Вьетнамские рикши отличаются от прочих азиатских. Обычно пассажир сидит на скамеечке позади, причём скамеечка достаточна для двух клиентов . Здесь же - возница сзади, а ты перед ним словно на больничной каталке: спинка до такой степени откинута, что почти лежишь. Даже вперёд смотреть неудобно.
После недолгого петляния по улицам мы въехали в какую-то подворотню и оказались в небольшом дворе под высокими деревьями. За освещённым столом сидели люди, которых я сперва принял за традиционное азиатское семейство: папа с мамой, дети и внуки. Правда, полдюжина "детей" состояла только из "дочек", причём одного возраста. Мы подошли, и вся команда дружно уставилась на меня, не выказав, впрочем, никаких эмоций. Мой рикша прошамкал сзади что я могу выбирать. Я стал поочерёдно разглядывать "дочек", - ни очень уродливых, ни очень хорошеньких среди них не было - девушки как девушки лет около двадцати. Между тем всё "семейство" приняло мои разглядывания за нерешительность, и стало "помогать", подтаскивая ко мне за руки то одну, то другую. Наконец я показал на одну - почти наугад, чуть покрупнее чем остальные. Она смутилась, закрыла мордашку руками и что-то сказала "мамаше". - "Она боится, что Вы для неё будете черезчур большой" - перевёл мне рикша. - Она хочет сказать, что она девственница? - спросил я. - "Нет, у неё маленький ребёнок есть". - Тогда в чём дело? Этих вот вам что (я кивнул на игравших детей) - аисты приносят, или они рождаются с палец величиной?
Мы прошли в комнату, крошечную, чистоты прямо скажем - средней. Не могу сказать что дама меня очень впечатлила. Вообще эти страны - рай для тех, кто любит всё тоненькое и маленькое, (и кого я инстинктивно, не в обиду им будь сказано, про себя отношу к потенциальным педофилам). У тех же, кто предпочитает всё полномасштабное, после таких визитов остаётся ощущение как после ресторана, где в заказанном тобой плове вытаскали почти всё мясо.
Впрочем, когда в округе нет большого выбора, есть приходится что дают. Что я и сделал.
В один из выходных я отправился посмотреть Сайгон, ныне Хо Ши Мин. Поехал катером и не пожалел, увидел ещё один памятник уходящей в историю советско - вьетнамской дружбы: паромами здесь служат наши "Ракеты" и "Метеоры" на подводных крыльях. Рыча сквозь прогоревшие глушители своими старыми движками, ветшающие снаружи и изнутри, эти красивые в своё время судёнышки по-прежнему циркулируют вдоль южных вьетнамских берегов.
Центр Сайгона очень мил - бульвары с массой цветов, старые здания приятной европейской архитектуры, очень красивый оперный театр. Разгадка проста: всё это построено французами.
В центре - большой памятник Хо Ши Мину. Сложные чувства посетили меня у этого места - сходные с теми, что я испытал в доме-музее Ганди в Индии. Если народам третьего мира суждено когда-нибудь окончательно цивилизоваться, памятники их "отцам наций" если и не будут разрушены, то уж во всяком случае уйдут в тень и из предмета гордости превратятся скорее в источник смущения. Потому что эти люди по сути делали одно чёрное дело: вели свои народы на остервенелую борьбу против приобщения к цивилизации, которая могла быть воспринята самым простым на тот момент путём - от уже находившихся у них колонизаторов. Прогнав в средине 20-го века от себя западные страны (к тому времени уже терявшие эксплуататорскую ментальность и всё более склонные к просветительству), сии "народные освободители" в раже "борьбы с колониализмом" растратили жизни нескольких поколений, пытаясь слепить из "независимости" (т. е. собственной азиатщины) и "реального социализма" (убогого подражательства российским нелепостям) если не конфетку, то хоть что-нибудь съедобное.
Их наследники, едва успев прийти в себя после предательски внезапного исчезновения советского Старшего Брата, встают в очередь за дружбой Запада, и те из них кто сумел такую дружбу наладить, демонстрируют поистине чудеса развития.
Впрочем, оставим высокие материи.
В Сайгоне я взял рикшу с намерением поснимать. Мы отчалили от моей гостиницы в центре, и неспеша покатили по чистеньким зелёным улицам. Я, тихо чертыхаясь от неудобного положения, щёлкал аппаратом направо и налево. Иногда мы застревали в скоплении велосипедов, мопедов и редких автомобилей, но в основном улицы были свободны. Мой возница что-то бубнил за моей спиной.
В общении в поездках худший для меня случай - когда кто-нибудь из местных, без всяких на то оснований, вдруг возомнит, что говорит по-английски. Особенно часто это бывает на Востоке. Я раньше нервничал в таких ситуациях, не зная как себя вести. Но теперь я О-Кей. Я показываю на горло и говорю - "Извините, горло болит, не могу говорить". Сразу отпадает необходимость вслушиваться и пытаться что-то разобрать. Так вот, мы ехали, а он всё бубнил. Я позже припомнил, что в издаваемых им звуках иногда мелькало - "гёрлз, гёрлз". Это я уже потом осознал, а для начала заметил что мы едем уже не наугад, а куда-то вполне целенаправленно.
Не успел я начать вопросы, как мы выехали на круглую площадь. В центре её был скверик, и всё движение шло вокруг него. Всё выглядело совершенно обычно для этих краёв: велосипедисты, редкие машины, масса мотоциклеток. Самой типичной картинкой был мотоциклик с парнишкой за рулём и девушкой сзади. Собственно, что более естественного может быть в бедной стране с массой молодёжи?
Пока я меланхолично размышлял обо всём этом, один из мотоцикликов приблизился и стал ехать медленно рядом. И вдруг, прежде чем я успел что-либо сообразить, сидевшая на нём девушка прямо на ходу изящно перебралась с мотоциклика ко мне на колени!!!
Сказать, что я ошалел - значит ничего не сказать. Нет, вы только представьте! Среди бела дня, на оживлённой улице, в толпе, вы вдруг оказываетесь не просто в дурацкой позе китайского мандарина, полулёжа на рикше, а у вас на коленях вдруг оказывется молодая особа, стройно восседающая и поглядывающая вокруг как ни в чём ни бывало, будто только так и надо ездить и будто она тут всегда сидела. Поперхнувшись от неожиданности, я в полном обалдении повернулся к рикше и прокаркал что-то вроде "В чём дело?! Я ничего не заказывал!".
Это была моя ошибка. Потому что девушка, оказавшаяся очень "ничего", обернувшись и увидев мою недовольную физиономию, отнесла это недовольство к себе и, обиженно дёрнув плечиком, так же легко перебралась обратно на мотоцикл, который тут же прибавил скорость и исчез. К счастью, ошибка оказалась поправимой. Только я переварил всё это, чертыхнулся в свой адрес и объяснил своё удивление рикше, он кому-то крикнул - и рядом оказался другой мотоциклик, и другая девушка перебралась ко мне таким же образом. Тут уж я не шумел. Она уселась с таким же независимым видом, а я, придерживая её за изящную попку, покатил с ней на руках дальше, будто всю жизнь только и делал что возил девушек на коленях на вьетнамских рикшах.
В первом же переулке наш возница свернул - и мы оказались у небольшого но чистенького отеля. Нас встретил вежливый юноша и взял с меня деньги. Они были небольшими, но помня что я в Азии, я попытался поторговаться. - "Не могу, сэр, - видимо, вполне искренне ответил парнишка. - Видите, сколько людей завязано" - кивнул он на отвернувшегося милиционера у ворот и на портье, вроде случайно отошедшего от дверей.
На сей раз я получил удовольствие. Дама оказалась совсем не тщедушной, и вдобавок ещё очень милой и услужливой.
На обратном пути мы вновь оказались на круглой площади, и тут до меня наконец дошла вся картина "круговорота б...дей в природе". Боже мой, летучий бордель на колёсах! Ну где ещё найдёшь такое?
Не знаю как вы, друзья мои, но я - в полном восхищении от такой изобретательности. Пойди, поймай участников этого "мотоциклетного бизнеса". Может ли быть лучшее доказательство, что если есть спрос, людская инициатива пробьётся сквозь любой бетон дурацких запретов. И иногда - не без оригинальности и даже остроумия.