Наука, этика и клесовщина

19-02-2015

image001

Елена Владимировна Балановская

Доктор биологических наук, заведующая лабораторией популяционной генетики человека Медико-генетического научного центра РАН

  Популяционная генетика и геногеография

Отвечу  на один вопрос — о соотношении популяционной генетики человека и геногеографии: она составляет не просто ядро популяционной генетики, а так, процентов 90, если не больше. За пределами геногеографии остаются только явления, которые не имеют отношения к изменчивости популяций в пространстве и времени. Это могут быть только отбор и мутации. Другие два (всего четыре фактора жизни популяций) — дрейф генов и миграции — целиком повязаны с географией и историей.

С отбором почти ясно — ему от геногеографии, похоже, никак не избавиться. На меня произвели впечатление давнишние работы по генетике заживления ран. Казалось бы древнейший и важнейший признак — ваша рана затянется или пойдет опасное нагноение — должен быть видовым и не зависеть от геногеографии. Оказалось, что у пострадавших мальчиков русских и мальчиков с Северного Кавказа, в этот процесс вовлечены совершенно разные группы генетических маркеров. И здесь — геногеография! Мы редко участвуем в исследованиях, связанных с болячками, но в трех таких работах — по ВИЧ, онкологии и усвоению молока — именно геногеография давала важный ключик.

Методы геногеографии выявили  ареалы летописных племён — они сами собой «вырисовались» на обобщенной антропологической карте. Нашли их геногеографы — своими более чувствительными методами анализируя данные антропологов. И это может служить аргументом в пользу того, что в этих ареалах объективно существовали популяции, которые летописец фиксировал как вятичей, кривичей и т.д.

То что их след сохранился в их потомках через тысячу лет — говорит о том, что это были реальные популяции, браков в их пределах заключалось больше, чем вне их. Говорить, какая у них была этническая идентичность — мы не можем. Это дело этнологов, а нам все равно, нам популяции важны. Но игнорировать тот факт, что летописец давал им названия — мы не имеем права. И должны сказать об этом. О том, что это не позволяет утверждать, что мы имеем дело лишь «с летописной легендой» и «Нестор просто выдумал названия восточнославянских племен».

Выборки генетиков очень плохо покрывают ареал — потому что очень дорогой анализ ДНК (у нас большая часть русских популяций лежит не типированная — денег нет). Во-вторых, антропологи собирали свои выборки 2 поколения назад — сейчас намного сложнее, а где и невозможно уже собрать выборки сельского коренного неметисированного населения. В третьих, дрейф генов по Y хромосоме в 4 раза выше, чем по аутосомным геномам. Поэтому слабые следы различий между ареалами летописных племен могли быть затерты дрейфом генов.

И вообще если «генетических различий нет», то это не ставит «под сомнение предшествующие открытия антропологов».
Каждая система признаков — антропологических (морфология, одонтология, дерматоглифика), генетических (STR и SNP Y, мт ДНК, разные группы аутосомных маркеров), квазигенетических (фамилии, языки и т.д.) — имеют свою эволюционную траекторию. Поэтому геногеография и настаивает на «полисистемном» подходе: должны учитываться показания всех свидетелей (систем признаков). Наиболее объективны те события, которые фиксируются рядом свидетелей. Но если показания не сходятся, надо посмотреть, насколько тот свидетель, который событие проглядел, вообще мог его разглядеть.

Скорость мутаций пока изучается без геногеографии. Но я думаю, это дело будущего — геногеографический анализ влияния геномного контекста на скорость мутаций.
Но раз Вы спрашиваете про отличия от «патриотической науки», то скажу — она неэтично использовала чисто временные проблемы развития нашей науки. Мы например, вообще долго отказывались использовать «абсолютные» датировки — считали, что надо подождать, когда сможем определить скорости мутаций точнее.

Впервые, кажется, использовали только в большой статье по Кавказу (Balanovsky et al., 2011, лежит на нашем сайте) — именно потому, что могли там сравнить датировки по обеим скоростям — генеалогическим и Животовского с внешним источником — датировками лексикостатистики. Оказалось, что на «кавказском» отрезке времени «работают» именно генеалогические скорости. Дальше мы только них ориентировались, хотя всегда приводили обе оценки датировок. А теперь наше терпение и наш прогноз оправдались — начинается целая лавина статей по точному определению скоростей мутаций благодаря полногеномным Y — только наши две статьи вот-вот выйдут. Диапазон оценок стремительно сужается. Так что время спекуляций на времени «по формулам химической кинетики» уже кануло в прошлое.

Но что остается в популяционной генетике за пределами геногеографии, так это интереснейший раздел стратификации популяций — всю жизнь мечтала им заняться! Эту изучение «слоев» в генофонде популяции — сословий или иных (например, сейчас есть выраженная брачная ассортативность по уровню образования). Если эти виртуальные общности относительно устойчивы во времени и заключают в основном браки друг с другом, то у них должны накапливаться различия в генофондах.

Приведу давнишний случай в советские времена — когда еще только группы крови изучали. Студентка собирала в Москве контрольную выборку. Когда она принесла шефу частоты групп крови в ней — он поразился: так резко они отличалась от средней русской. Выяснилось, что контроль она собирала в поликлинике для «выездных». Этот элитный слой даже по группам крови резко отличался от прочего населения. Или недавние элегантные работы Ильи Васильевича Перевозчикова по обобщенным портретам. Не фото. А портретам из картинных галерей. Оказалось, что можно обнаружить антропологические различия сословий — дворянства, купечества, крестьянства.

Это я еще до геногеографии и не дошла. Но все это рассказываю, чтобы хотя бы на отдельных примерах показать, насколько обширна популяционная генетика и насколько невозможно ее поместить в детскую песочницу «патриотической науки».

Наука и деньги

Коллеги, мне жаль так рано «раскрываться» — уж так забавно следить, как компания сыщиков с переформата ищет компромат с ИП (индивидуальный предприниматель) Балановской.

Но раз Светлана (Боринская) написала про «какую-то фирму», то раскрою – фирмы нет и не было. Создан был лишь ИП (индивидуальный предприниматель ) — ИП Е.В. Балановская. Создан открыто, для выполнения проекта Genographic, чтобы упростить и ускорить поставки необходимого оборудования и реактивов из-за рубежа. Всякому ясно, что если бы ИП создавалось в целях незаконной наживы, то было бы зарегистрировано на подставное лицо. А ИП честно зарегистрировано на мое собственное имя – профессора Е.В. Балановской. К большому сожалению некоторых роющих персонажей.

Проект Genographic — крупнейший в области популяционной генетики человека, в него входят 11 научных центров, каждый изучает «свою» часть мира. Наш центр – Северная Евразия, изучающая страны бывшего СССР и Монголию. Так как я была директором этого центра, то именно на мое имя и был создан ИП — по решению руководства проекта Genographic, которое и контролировало финотчеты ИП. Был заключен трехсторонний Договор, где третья сторона – мой институт, Ученый совет которого обсуждал и контролировал этот проект. Сейчас он продолжается – мы участвуем в проекте Genographic-2. Так что жаль разочаровывать поклонников Клесова, но что поделаешь.

Разница между моей лабораторией (и другими лабораториями популяционной генетики человека) и призрачной лабораторией Клесова столь же велика, сколь и разница между самой популяционной генетикой и «лженаучным патриотизмом».

Моя лаборатория нацелена на анализ массовых выборок из популяций, а Клесов планирует лабораторию для заказов отдельных частных лиц. Это совершенно разные задачи, и соответственно, разная организация работы, структура, приоритеты и т.п. Мы специально разрабатывали технологию массового популяционного скрининга. И всякие частные анализы — это палки в ее колеса.

Например, для популяционного анализа важен максимально широкий спектр популяций мира, изучаемых по тех же маркерам, что и у нас. Поэтому мы сознательно не шли на увеличение панели STR маркеров, используя международный стандарт форенсиков. Уж сколько нас за это бранили ген-генеалоги! Но чем больше панель STR– тем меньше популяций для сравнения и менее надежные интерпретации научных результатов. Даже включи мы все сотни STR маркеров Y-хромосомы, все равно – без снипов работать надежно нельзя из-за гомоплазии. Это был сознательный выбор – и время показало, что мы были правы. Теперь полногеномные игреки уже позволяют нам формировать большие информативные панели SNPмаркеров и делать скрининг по ним популяций всей Северной Евразии.

А стратегия и тактика для частных анализов должна быть иной, поскольку нацелена на отдельные генеалогии – поэтому все фирмы в мире, работающие с «клиентами» и ставили цель увеличения числа STR маркеров. И это лишь одна грань отличий задач и стратегии ген-генеалогии. А сколько их еще!

Скажу лишь еще, что научная лаборатория по определению существует в условиях жесткого конкурса за гранты, международные и государственные, и подотчетна Академии наук и Фондам, постоянно и жестко ими проверяется. А призрачная лаборатория «лженаучного патриотизма имени А. Клесова» создается американским миллионером в России на пожертвования российских граждан, и без того отягощенных кризисом, и не подотчетна никому, не будет проверяться никем. Так что ее научная составляющая – вне науки.

Да и шансы на выживание этой призрачной лаборатории, мягко говоря, скромны. Например, по опыту нашей работы по проекту однофамильцев (изучены сотни образцов): из тех, кто хотел сделать анализ и просил прислать ему наборы и анкеты для взятия образца – лишь треть потом присылали свои образцы. И это на бесплатный анализ. С платным – это будет в лучшем случае десятая часть от изъявивших желание.

Хотя если бы была в России интеллектуально добротная и богатая лаборатория (близкая к уровню FtDNA), которая бы дешево делала частные анализы многим нашим соотечественникам – я бы только от души радовалась, и мы бы с удовольствием с ней сотрудничали в области научных обобщений — как сотрудничаем с FtDNA.

На плечах гигантов 

Мы в своем «Русском генофонде на Русской равнине» следовали за антропологами, поскольку предпочитаю стоять на плечах гигантов. Ведь ареал для Русской антропологической экспедиции тщательно планировал сам Виктор Валерьянович Бунак, учитывая и лингвистику, конечно. Экспедиции проводились на высшем уровне — акад. Т.И. Алексеевой и М.В.Витовым.

Кстати, Татьяна Ивановна (Алексеева) считала крайне важным продолжить изучение Русского Севера — мы вместе планировали и вместе с ней ездили на Пинегу в Архангельской области (та Пинега, что на границе с Коми). Т.И. вместе с Алексеем Новожиловым брала антропологию, а мы с Олегом — генетику и фамилии. Это была ее последняя экспедиция — она вообще поехала после больницы, где лежала с инфарктом. Но она так давно мечтала именно и этот северо-восточный регион включить в анализ!

А вот уже после того, как мы изучили Y гаплогруппы и выяснили, что R1a преобладает только в центральных и южных областях этого ареала, а на Русском Севере — N1c, поднялись переформатчики (участники сайта pereformat.ru, где первую скрипку играет Клесов - ред.). Которым надо переформатировать и русский генофонд, и русский ареал. Чтобы всех, кто не R1a — считать не русскими. Здесь уже и до геноцида недалеко. Почитайте на переформате, какой бред там пишут о тех, кто осмеливается изучать генофонд северных русских популяций (особенно Клесов и Юрковец, отметившиеся на ТрВ, в этом стараются).
Это уж стало основой «научного патриотизма». А ведь он отрезает от нас весь новгородский пласт русской истории, поморов. Да что там говорить! Слов нет…

 Этика и научность

К словам Светланы (Боринской)  о невозможности полемики, добавлю о нашем опыте.
Вот Герман Дзибель писал о диалоге с Клесовым «Но есть маленький нюанс: сближение должно было быть обоюдным.»

Но обоюдности нет по вине Клесова — есть лишь диктат основателя всех наук, а диалог невозможен. Опыт историка Льва Самуиловича Клейна опубликован. Генетик Евгений Яковлевич Тетушкин — он единственный указан в Вики как когда-то давший позитивную оценку творениям Клесова — шел ему навстречу, пробовал вести диалог. Но получил директивное указание учиться у Клесова, пока тот жив. Нынешнее мнение Е.Я. Тетушкина отражено в той декларации, которую мы и обсуждаем.

Клесов всюду заявляет, что на «карачаевских чтениях» (которые Клесов смешно именует московской конференцией) он пытался с нами вести диалог. Хорош диалог! Перед заседанием он подошел к нам знакомиться — я искренне подумала, что он хочет принести извинения за вылитые на нас потоки грязи, и представила ему «объекты» его упражнений — Олега и Валерия Запорожченко. Но вместо извинений нам сообщили, что мы не знаем методов его учения и он может прочитать нам краткую лекцию о них. На что я вежливо ответила, в случае необходимости мы обратимся к разработчику метода — Адамову. Иных предложений не последовало.
А вот когда после круглого стола мы и антропологи попытались провести обычную научную дискуссию с ним, Клесов струсил и заявил, что ни в какие дискуссии он вступать не будет, а будет читать лекцию. Для чего Тоторкулов и его охранники освободили для гуру трибуну.

О каком же «обоюдном сближении» и полемике может идти речь?

Диалог правомерен только между учеными, придерживающимися строгих требований к науке. То, что г-н А.А. Клесов с утомительной постоянностью нарушает эти требования, было показано и в самой декларации, и в параллельном разборе подтасовок А.А. Клесова на антропогенезе.ру. Показано, что имеет место множество подмен и подтасовок фактов. Показано, что имеет место не поиск истины, а стремление сформулировать на базе информационного шума шумную гипотезу, рассчитанную на успех у ненаучной публики.

Этого вполне достаточно, чтобы увидеть нарушение научных правил, стандартов, научно этики в самом широком смысле слова.
Но когда нарушение научной этики не воспринимается как симптом лженауки, то диалог ученых-комментаторов с нарушителем требований этики превращается в новое нагромождение лжи. Что мы и видим сейчас на сайте ТрВ (со стороны Клесова и его сторонников - ред.). При этом ясно видно, что у ученых-комментаторов нет ни возможности, ни желания разобраться в этом нагромождении. Они ведь уже раньше ясно изложили систему своих требований.

Требования к «новому прогрессивному научному направлению» — показать, есть ли хотя бы какое-то минимальное рациональное зерно в нем? Тогда, по их мнению, оно полезно и интересно. Требование к научному сообществу — разобрать всю многоэтажную и многотомную ложь г-на А.А. Клесова, и только потом иметь право высказать свое мнение о проникновении лженауки в их сообщество. Как мы видим, такая «двурушная» система требований лишь создает рекламу для паранауки и затыкает рот любым представителям науки. Тем более, что давать упрощенные ответы на сложные вопросы мы не имеем права, а г-н А.А. Клесов именно на этом популистском поприще и специализируется.

Поэтому я и считаю, что только старомодное утверждение «где нет этики, нет и науки» является оптимальным основанием для диалога о науке. Но опять-таки – это лишь мое личное мнение. В отличие от многих соавторов декларации, мне разбор построений А.А. Клесова казался лишним именно потому, что они сотканы из многих разновидностей лжи. Меня убедило в важности такого разбора лишь то, что а) «критерий научной этики» сейчас неубедителен для большинства читающей публики; б) этот разбор можно использовать для понятного смежникам изложения достижений, несовершенств и проблем популяционной генетики.

Вот это уже вдохновляет.
На всякий случай добавлю, что речь я веду именно о научной этике, научных стандартах, правилах науки. При этом ничего личного нет. Если шпана вслед кричит, мне не важно, что она кричит. Я не гимназистка, чтобы краснеть, и не кабинетный ученый – в экспедициях общаешься с людьми с разным словарным запасом. А вот когда стремление к научной истине подменяется краплеными картами – это уже относится к критерию научной этики. Главному, на мой взгляд, критерию лженаучности.

Я считала, что построения А.А. Клесова и его представление о научной этике столь очевидно отвечают критериям лженауки, что не стоит об этом и писать нигде. А ничьи личные выпады меня вообще не беспокоят.

Но вот когда я случайно узнала, что А.А. Клесов приглашен на Пленарный доклад и руководство Круглым столом на академической конференции в здании РАН, я поняла, что переоценила иммунитет научного сообщества. И тогда лишь тогда впервые выступила со своей оценкой того, насколько А.А. Клесов может повредить и так непростой ситуации в сотрудничестве генетиков и этнологов. Поскольку конференция была этнологов, я считала своей обязанностью их предупредить.

Во всем этом может убедиться любой – видео моего доклада и презентация были сразу выложены на нашем сайте genofond.ru. Я не имею привычки говорить за спиной – именно потому, что А.А. Клесов был в числе докладчиков и мог отвечать, я имела право сообщить смежникам, что их ожидает. Второе мое обращение к Клесовской теме – эта декларация в ТрВ.

Так что к авторам декларации обсуждение того «кто первый начал» не имеет никакого отношения. Все наше общение – переписка и статьи Л.С. Клейна, видео докладов С. Боринской, О. Балановского, Е. Балановской, посты на антропогенезе и генофонде, декларация на ТрВ – все открыто любому и позволяет убедиться, что никто не клеймил и не шельмовал А.А. Клесова. Но после его выхода на академическую трибуну мы теперь просто обязаны объяснять научному сообществу, что за явление перед ними. А поскольку явление ненаучное, то и нам приходится выходить за узкие рамки научных публикаций.

Надо следовать критерию «Единожды солгавши, кто тебе поверит?». Критерию — ищет ли истину (ошибаясь и признавая ошибки) или занимается подбором фактов под выгодное решение задачки? Вслушивается во все мнения и факты или же считает себя заранее правым? Считает любую ложь катастрофой или же спокойно принимает ее как средство? Если он благосклонно смотрит на ложь, не отмежевался от лжи, то прав Олег Губарев, говоря » Поскольку Клесов не захотел отмежеваться от лженауки и лжеученых, он для меня (не даваясь в научные генетические детали) — лжеученый.»

С этой точки зрения «норманская дискуссия» со всей очевидностью показала, что в начале должно быть решение вопроса о добре и зле. И только после того как ложь признана злом, и пользующийся ложью — лжеученым, и эти плевелы отделены от зерен, можно переходить к рациональному диалогу и рассматривать нелживые гипотезы, выстраивающие факты. Лишь здесь будет наука и поиск истины.

Клесов  подбирает факты под знамя патриотизма, оставляя за собой право перемешивать их любой ложью, допуская любые «игры разума».
А я утверждаю, что исследователь, сознательно использовавший ложь и подтасовки, уже вывел себя за пределы научной этики и за пределы науки. И научная дискуссия с ним именно поэтому бессмысленна.  Не решив вопроса о добре и зле, о лжи и истине, нельзя стать ученым. ИМХО, конечно.

Для меня любое упоминание этничности в личных отношениях или отношениях сообществ — приводит в негодование.
(Кстати, упомяну, что к нам и вправду обращались журналисты с просьбой определить гаплотип Путина — один из его прямых родственников по мужской линии участвовал в этом. Мы категорически отказались — это не этично. А значит — не научно).

 

 

 

Читая Гумилева

И Гумилева, и Клесова я вживую видела лишь однажды — обоих на научных докладах-лекциях, и немного личного общения — после него.
И тот, и другой написали мне по одному письму.
И с тем, и с другим я познакомилась по их произведениям.
И тот, и другой для меня сразу вышли за рамки науки.
Но Гумилева я не осмелюсь назвать лжеученым — он в сумерках науки, а основатель «научного патриотизма» — черен как ночь.

Клесова тут уже сравнивали с Лысенко, из-за которого научный вклад целого поколения генетиков не состоялся — не хотелось бы повторения.

Расскажу, как я впервые читала Гумилева.
Мой шеф (мы оба любили Гумилева-старшего) — еще в те времена, когда книг Гумилева-младшего не было на прилавках, дает мне на ночь его книгу — утром должен за ней прийти ее хозяин-историк.
Утром возвращаю со словами:»Нет, евразийство, пассионарность — из области поэзии, а не науки. И вообще все, что про антропологию — ерунда. Но вот про историю — потрясающе и чарующе!»
Тут входит историк. Усаживаем в уютное кресло, чаем поим, а ему не терпится мнение антрополога услышать: «Прочитали? Ну как? Конечно же, все, что про историю — там чушь и ерунда, но вот про антропологию — потрясающе! Правда?»
С тех пор это у нас называется «синдром Гумилева».

А когда героически решила в произведениях основателя «народного движения научного патриотизма» найти рациональное зерно, то недолго продержалась — на каждом шагу явное невежество, игра в паззлы (две трети их утеряны), явная манипуляция, и такие разрывы в логике, что то ли сумерки сознания, то ли жулик, но похоже, что и то, и другое. И стоит ли продолжать поиски рациональных зерен в этой бездне научной ночи?

С тех пор, когда нам слали ссылки, что «основатель» про нас таааакое говорит — я даже и не смотрела на этих ночных призраков. Нормально — значит мы в свете, если в ночи на нас призраки шумят. И лишь когда нам однажды написали, что Клесов нас хвалит, вот тут мы в панике сразу стали смотреть ссылку — что же такого мы страшного сказали, что похвалы удостоились? И облегченно вздохнули — хвалили других, а мы просто рядом стояли Но в нужном ругательном контексте.

А вот длинное письмо Гумилева про мою кандидатскую читала со всех сторон — было страшно интересно.

Ну и как же их в одну ячейку поместить?
Так что не удается провести четкую границу между днем и ночью. Но лучшим разграничителем всех градаций всегда остается этика.

Замечание Льва Самуиловича Клейна:

Елена Владимировна! То, что Вы рассказываете про Вашу реакцию на Л. Н. Гумилева, в точности повторяет реакцию научной общественности на академика Н. Я. Марра, руководившего советской лингвистикой и археологией. Лингвисты говорили: ну, его теории языка это, конечно, бред сумасшедшего, но зато он прославился как великий археолог. Археологи же рассуждали иначе: он, конечно, даже азов археологии не знает, но никто не спорит, что он гениальный лингвист. Академики говорили: он умеет изучить какой-нибудь экзотический язык за один день так, что может править текст! Но это говорили те академики, которые этих языков не знали. Так что по времени зарождения и осмысления это, конечно, синдром Марра. При всем том Марр в первой половине жизни был талантливым, но по натуре сомнительным ученым, а во второй половине жизни безусловно лжеученым. Его «новое языкознание» — это типичная лженаука.

 Гены и миграция

Дрейф генов, даже в его крайнем выражении («эффект бутылочного горлышка, bottleneck) может сократить разнообразие, но не может его обнулить. Кто-то же все равно остается (а если популяция полностью вымерла, то ее потомков мы и не увидим в современном населении, и поэтому не будем анализировать).
Поэтому, если мы видим в популяции древнюю ветвь, значит, она была и у их предков.
Ваша логика (вероятность наличия самой древней ветви вне прародины) была бы возможной гипотезой, если бы такая ветвь была одна. Хотя и в этом случае такая гипотеза не имела бы никаких преимуществ, напротив, была менее вероятной. Но перевес гипотезы «прародина там, где более древняя ветвь» был бы в этой ситуации большим, но не принципиальным.
Но дело в том, что в Африке сохранилась не одна самая древняя ветвь, и не «самое древнее дерево» (дерево целиком «сохранилось» только в масштабах всей планеты). В Африке сохранились ВСЕ древние ветви, какие мы только можем обнаружить в современном населении, и таких ветвей десятки. Грубо говоря, из нескольких десятков ветвей (говорю о мтДНК) почти все в Африке, и только две — на всех остальных континентах.

Посмотрите Figure 1 вот здесь http://www.ncbi.nlm.nih.gov/pmc/articles/PMC2427203/ (неафриканские линии М и N выделены сиреневым). Масштаб очевидности именно такой!

Если смотреть на крону дерева сверху (а мы именно так и делаем — анализируем лишь данные по современным популяциям) то почти все ветви будут в Африке, и только две накрывают прочие континенты, почему и делается вывод, что и ствол, и корни — в Африке. Наверное, теоретически можно предполагать, что каждая из несиреневых линий возникла где-то еще, мигрировала в Африку, а в этом «где-то еще» исчезла. Но чтобы такая история повторялась такое множество раз, и при этом миграция каждый раз шла именно в Африку, а не куда-то еще, это уж совсем невероятно… Если хотите, попробуйте предложить математическую модель и рассчитать вероятность такого сочетания событий. Научное сообщество в нашей области не стало тратить на это время.

Самое поразительное, что Клесов, видя эту картину, даже не рассматривает возможность Африканской прародины (или, допустим, Американской, Автстралийской, Антарктической). Он просто говорил «я знаю, что она не там», а поскольку объяснить наличие в Африке всех древних ветвей как-то надо, вот и придумывает множественные миграции.
То есть тут не нормальная научная последовательность «факты- потом теория» (пусть даже факты непривычные, вроде как в Вашем примере с бактериями вызывающими гастрит), а наоборот — сначала теория, а потом — тем хуже для фактов.

В комментариях ТрВ и я, и Олег Балановский писали, что географические критерии приоритетны для нас. Мы же геногеография. А география, как писал Э. Реклю — не что иное, как история в пространстве. Поэтому и антропологи считают, что термин «монголоиды» некорректен, «европеоиды» — корректней. Поэтому генетики называют три основных генетических «полюса» Евразии — западноевразийский, восточноевразийский, североевразийский.
Но вот когда в одном и том же ареале обитают очень разные популяции и в разные времена, то приходится их называть не по географическим координатам, чтобы проследить пути их динамики. А поскольку здесь генетика входит в область гуманитарных наук, то с ними и надо решать, как назвать прапопуляции. Нужна «межнаучная» договоренность о терминах (да она и есть — поэтому нам приходится говорить о финно-угорском генетическом пласте, считая при этом его более следом более раннего населения). Но ее надо совершенствовать. И всегда будут зоилы, всем не понравишься.
Но если все науки об истории народонаселения договорятся о терминах для популяций и прапопуляций, то их можно просто выносить в словарик. Все кто хочет слушать друг друга и делать общее дело — поймут о чем речь. А зоилы пусть поют свои причитания.

Мы выступали  с призывом к острожному употреблению генетиками терминологии гуманитарных наук. Это нас очень беспокоит. Поэтому именно мы и предлагаем полностью отказаться от терминов «этногенетика» и «этногеномика» и заменить их термином «геногеография».

Проблема лишь в том, что когда надо популяции как-то называть, а чисто географические названия (которые всегда наиболее предпочтительны для нас) не подходят из-за того, что в данном географическом регионе проживают разные популяции, генетикам приходится использовать термины, пришедшие из гуманитарных наук. И вкладывать только те понятия, которые вкладывает гуманитарная наука — этнология или лингвистика. Как это делать максимально осторожно, но чтобы при этом читатель и писатель друг друга понимали, мы обсуждали на декабрьской конференции с представителями всех заинтересованных наук. И именно мы предложили разработать этот вопрос и опубликовать совместные статьи гуманитариев и генетиков с предложениям как корректно решать эти проблемы. То есть проблема есть, но дружными усилиями решаема.

Этнические общности, и их объединения («славяне», «финно-угры») не фантомы, а часто обладают и яркой генетической реальностью, это мы показали на разных регионах — и Европы, И Сибири, И Америки. И модель математическая формирования такой системы популяций был не просто создана — а проверена независимыми данными (демографическими — по миграциями и дрейфу генов).
Да, эти общности не разделены заборами и жесткими границами, но они и не фантомы, а генетические реалии. Только надо с ними обращаться научно-трепетно, а не играть, как краплеными картами, — как играет «герой» нашей декларации и лже-патриоты, с которыми сражается В.А. Шнирельман.

Дискредитация термина ДНК-генеалогия Клесовым

ДНК-генеалогия — даже в лучшем ее виде – наукой никогда не была. Как добротная генеалогия – лишь прикладная область истории. Как добротное краеведение – лишь прикладная область этнологии. Так и добротная генетическая генеалогия (которую в России любили называть в переводе ДНК-генеалогией) – это лишь прикладная область генетики. Но не наука. Приложение.

Уточню: термин ДНК-генеалогия Клесовым дискредитирован, на мой взгляд, полностью (аналогично термину расовая теория). Сама генетическая генеалогия, очищенная от Клесова, имеет в России, как и во всем мире, прекрасные перспективы. Но лишь до тех пор, пока она не пытается заменить собой науку, а остается сама собой — прикладной областью генетики и истории, изучающей генетическую историю семей и кланов.

При этом сотрудничество «элиты» генетической генеалогии (в этой дискуссии Вы видели блестящие посты некоторых из них — Вадима Веренича и Валерия Запорожченко) и популяционной генетики – многого стоит и плодотворно для всех. Достижения ген-генеалогии и поле нашего полезного сотрудничества велики. Но каждый раз надо четко различать – где это поле находится: в науке генетике или в ее прикладной области. Ведь иногда генетика – изучая рода (в их точном этнологическом значении) и родословные – входит в область ген-генеалогии. А иногда ген-генеалоги – со своими методами и знаниями – крайне необходимы генетике. И один и тот же человек — как Валера Запорожченко или Жас Сабитов – может прекрасно работать и в науке, и в прикладной ее области. Без раздвоения личности, потому что понимает задачи каждой.

Проблемы возникают лишь тогда, когда та или другая сторона пытаются не сотрудничать, а подменять друг друга. Как это сделал Клесов. Когда методами, рассчитанными на решение прикладных задач, он начинает решать комплексные задачи настоящих наук – тут-то и возникает лженаука Клесова. Пока он решает этими методами проблемы генеалогии родов и кланов (коэнов или макдональдов) – это дело ген-генеалогов решать, сколь устарели его методы. Но когда с этими методами дилетанты пробуют решать проблемы естественных и гуманитарных наук, требующие профессионализма и синтеза наук– здесь и начинается лженаука.

Построения «научного патриотизма», которые не оценивают достоверность выводов и размеры выборок, — строятся на очень зыбком песке. Переход от генеалогии отдельных семей (прикладная ген-генеалогия) к истории сообществ может идти только через знание популяционной генетики — поскольку совершается переход от одного уровня организации (индивидуального) к другому (популяции). Именно поэтому основатель «научного патриотизма» заранее отказался от популяционной генетики, давая «первобытные» определения, что такое, ген, генетика и популяционная генетика (даже спорить неловко с его пониманием терминов — уж слишком все очевидно слабо).

1) Нет никакой новой науки, изучающей гаплотипы. Они-всего лишь один из инструментов в арсенале популяционной генетики. Группы крови, гаплотипы, полные геномы, экзомы – лишь содержимое большой пополняющейся сумки инструментов для решения все тех же задач популяционной генетики.
2) Нет никакого «вклада в эти конкретные исследования» популяционной генетики от Клесова – вред один. Есть ли вклад в прикладную генетическую генеалогию – не нам решать в чужом монастыре. Но судя по оценкам Валерия Запорожченко и Вадима Веренича – мелкие уточнения скоростей и удобства калькулятора для новичков.
3) А лженаука «ДНК-генеалогия Клесова», увы, есть. И единожды солгавши, Клесов в любую тару меда всегда добавляет хотя бы ложку лжи (хотя чаще соотношение обратное).

Если астрономы будут разбирать каждый астрологический прогноз – кто будет зажигать звезды?
Ведь из всех общепризнанных лженаук «ДНК-генеалогия Клесова» больше всего схожа с астрологией. Чтолбы увидеть это, достаточно лишь заменить несколько слов в определении Википедией астрологии (эти несколько слов `отмечены знaчком`):

"`ДНК-генеалогия Клесова` — группа предсказательных практик, традиций и верований, постулирующих воздействие `гаплотипов` на земной мир и человека и, соответственно, возможность предсказания `прошлого` по движению и расположению `гаплотипов в земной` сфере и относительно друг друга".
В настоящее время наука квалифицирует `ДНК-генеалогию` как псевдонауку и предрассудок. Национальный научный фонд США использует `ДНК-генеалогию` в качестве «эталонной» лженауки в оценочной системе «Science and Engineering Indicators». Энциклопедия Британника относит `ДНК-генеалогию` к магическим гадательным практикам, основанным на концепциях, несовместимых с научными данными.
Некоторые современные `ДНК-генеалоги` называют `ДНК-генеалогию` метафорическим «символическим языком», в котором одно и то же высказывание допускает множество различных интерпретаций.»

Данные. Используемый массив данных неоднороден — они добыты учеными и дилетантами для разных целей. Клесов произвольно выбирает из них лишь карты, необходимые для его пасьянса и достижения заданной вненаучной цели. Данные, несоответствующие его целям, он отбрасывает. Проводимый им «отбор данных» для решения ненаучных задач на потребу публике – грех против научных данных. И научной этики.

Методы.  ДНК-генеалогия не добывает новые данные, а эксплуатирует генетическую информацию, добытую фундаментальной и прикладной науками.
Дело в том, что смежники — антропологи и гуманитарии, видевшие рассуждалки основателя «научного патриотизма», — глубоко убеждены, что почти все исходные данные по гаплотипам добывает он сам. Потому что стандартных ссылок обычно нет (хотя данные из работ популяционных генетиков широко используются). Или неявные указания на коммерческие проекты понятны только ДНК-генеалогам. А честные ученые, если ссылок нет, наивно считают, что автор использует собственные данные. И это общее убеждение: «Он, конечно, совершенно неверно все интерпретирует, но зато сколько новых гаплотипов получил!». Почти каждому, с кем я беседовала, приходилось долго объяснять, что г-н Клесов использует только данные фундаментальной науки (популяционной генетики, добытые, поверьте, в очень тяжелых экспедициях) и прикладной (генетической генеалогии — коммерческие тесты, оплаченные самими участниками ДНК-проектов или их спонсорами, но никак не г-ном Клесовым). Объясняла, что своих данных у него нет. И каждый раз это вызывало изумление перед великим манипулятором.

Именно поэтому необходимо объяснять, что г-н Клесов лишь эксплуатирует чужие данные, а после этого вещает гуманитариям: что Вам сказала генетика. И гуманитарии обязаны принять эти «объективности».
Поэтому в любой аудитории гуманитариев (доклад был для этнологов) мы обязаны развеять эти иллюзии о ДНК-генеалогии.

За биоинформатиков и теоретиков можно не беспокоиться. Мы сами работаем с рядом самых разных биоинформатиков, и я сама всю жизнь отношусь к «теоретикам», а не экспериментальщикам. Но все мы всегда тщательно описываем, какие чужие экспериментальные данные использовали. И ни у кого не создается впечатление, что эти экспериментальные данные мы получаем сами.

Путь от данных до результатов порочен. Основа метода – множественные подмены базовых терминов. Эти подмены необходимы для его пасьянса и достижения заданной вненаучной цели. Методы фокусника на потребу публике – грех против научных методов. И научной этики.

Результаты. Представляют собой сложный конгломерат манипулирования научными данными и фантомами (как в астрологии – конгломерат из данных астрономии и предсказаний будущего), необходимые для его пасьянса и достижения заданной вненаучной цели. Такой конгломерат – грех против научных результатов. И научной этики.

Малая часть результатов получена только на основе данных и методов прикладной области генетической генеалогии. Судить об их адекватности должны не ученые-генетики, а наиболее грамотные и не политизированные представители этой прикладной области (большинство из них этим результатам не доверяет). Но независимо от их оценки, эта малая часть прикладных результатов не дает права отвергнуть оценку основного конгломерата результатов как псевдонаучного.

Итог: данные, методы и результаты «ДНК-генеалогии Клесова» не соответствуют критериям науки. И научной этики.

Но еще важнее – что ненаучная интерпретация ненаучных результатов направлена на подмену наук. И все эти подмены их адресат – широкая публика – заметить не может. Она видит фокус, клоунаду и удовлетворение этнополитических интересов. Именно поэтому ученые и должны сообщить публике, что ее морочат.

Именно поэтому я не могу согласиться с формулировкой: «ДНК-генеалогия (как ее ни называй) есть наука, у которой вполне хорошие перспективы занять достойное место в общем пуле исторических наук, таких как лингвистика или археология. Ничего лженаучного тут не обнаружилось».

Клесов в «научных джунглях»

Этот персонаж из своих «научных джунглей» уже шагнул за четкий рубеж, где он уже не только за гранью науки, но и за гранью приличного общества.
Тот, кто и после этого может остаться в свите персонажа, тот автоматически переводит себя в ранг нерукопожатого, и диалог с ним исключен.

Эта мерзость запустения впервые четко делит на «мы» и «они».

Что же до обещанного разбора данного феномена – он будет сделан.

Чем гуще первобытный бульон исходных фактов, тем больше заказных монстров можно из него сконструировать. И чем гипотеза научнее, правдивей, чем ближе она к истине, тем труднее через «чистые» доказательства защитить ее от заказных монстров. Потому что монстры перемежают ложь с правдой. А потом адвокаты дьявола уравнивают и фигуры умолчания монстров — и те правдивые признаниями хиатусов, о которых всегда говорят правдивые гипотезы. И требуют, чтобы мы среди их лжи искали рациональные зерна. Да, убедили меня в бессмысленности научных доказательств перед лицом лжи.

Я не историк науки, но мне кажется, что свои термины можно вырабатывать только на своем поле. Генетика так и делает. Обзывает гаплогруппы как хочет, да еще меняет названия как перчатки. А вот когда она входит в поле истории, где работает множество гуманитарных наук, она должна следовать их терминологии, насыщенной множеством исторических ассоциаций. Этим «культура воронкообразных кубков» много лучше эрбинов (термин, введенный Клесовым для носителей гаплогруппы  R1b - ред.).
Эрбины — это не название гаплогруппы, которая может быть минорной и спокойно уживаться с множеством других гаплогрупп, а название мажорно-гаплогруппной популяции, для которой изобретается своя история и свои войны. И не для детских забав. Почитайте, что пишут поклонники нерукопожатого персонажа о вечной вражде «исконно русских» против Западной Европы.

Всякие эрбины будут постулировать популяцию, в которой всегда эта гаплогруппа будет «знаковой» — или она вообще должна быть одна, или быть мажорной. А прочие гаплогруппы — и их носители! -будут рассматриваться как «примесь», «чужие».
И отсюда уже реально существующий в России гаплошовинизм. Зайдите даже на толерантный сайт Молген — даже там некто устроил допрос, какие Y гаплогруппы у авторов этой декларации, от этого зависит степень доверия к ним. Ведь эрбины — уже враги, русофобы, они нас R1a, губили. Пришлось отвечать, что я R1a.

Популяция может дойти до печального состояния потери большинства своих гаплогрупп. Трагедии разного рода бутылочных горлышек или просто очень маленький размер популяции и ее полная изоляция от других могут довести ее до такой печали — и она станет почти моногаплогруппной. Но потеря разнообразия популяции крайне невыгодна ей в меняющихся условиях ее жизни (моногаплогруппность в общем случае будет указывать на снижение разнообразия всего генома). Перспективы ее грустны. А вот выход из брачной изоляции и достижение уровня генетического разнообразия, оптимального в данной популяционной системе — это хороший шанс на продолжение ее жизни в дочерних популяциях. Уже не моногаплогруппных.

Да и само понятие «моногаплогруппная популяция», на мой взгляд, неверна. Та или иная частота гаплогруппы в популяции — это ее временное состояние, которое меняется по действием случайных событий дрейфа генов и миграций. Этим-то и вредны эрбины — они абсолютизируют случайно вырванный «кусок» популяции, наделяют его несуществующей жизнью и несуществующей историей. И эту историю сочиняют под социальный заказ.

«Кубки» лучше — у них заранее ограничено пространство и время, и исторический контекст, и ограничено не волей генетика, а исследованиями археологов.

Мы можем датировать — с постепенно увеличивающейся точностью (спасибо Big-Y!) — время существования определенного варианта Y хромосомы. И только. А вот говорить, сколько его там было, говорить о его частоте в популяции — мы сможем только тогда, когда будут изучены эти древние популяции по большой выборке образцов древней ДНК (что будет редкой удачей).
Место жительства популяции — тоже отдельная проблема, которую надо решать осторожно и вдумчиво. Сопоставляя древнее и современное население, учитывая диапазон времени между ними и исторически известные миграции. То есть уже здесь без гуманитариев будет дивный простор для мировоззренческих спекуляций.
Но все эти проблемы можно решать только в терминах популяций — как только перейдем к клесовидным родам, сразу выйдем на простор заказных историй и заказных предков. Поэтому нерукопожатному персонажу столь и необходимо избавиться от популяционной генетики. Она — нож в горло его фантомов.

Популяция может ассоциироваться с то или иной культурой (но никогда нет жесткой связи детерминизма), но не с тем или иным ее атрибутом («кубком»). А  для обозначения неидентифицированных по другим критериям популяций, миграции которых отслеживаются по гаплотипам» достаточно указания характерной веточки гаплогруппы (которую для важности называют субкладом и обозначают сочетанием букв и цифр).
Причем для этой популяции будут характерны и другие веточки — как для комплекса колоколовидных кубков характерны и другие маркеры, кроме кубков. И тогда у нее будет множество имен, а если использовать исторически первое имя-гаплотип — то оно просто дезинформирует. В этом важное отличие гаплогруппы от кубка. «Все гаплогруппы от века друг другу сродни». А части культурного комплекса — нет. Их сложила история. А не мутации.
Все прочее — от лукавого. Как только обзовем популяцию по гаплотипу-гаплогруппе, мы уже ее потеряем (присвоим ей то, чего мы о ней не знаем), а заодно и пространство-время, и реальную историю. И выйдем в виртуальную историю, ибо много желающих протянуть эту веточку до современных носителей и углубить в русантропов или иных нашантропов.

Нужна структура. А ее дают гуманитарные науки. История играет роль Творца для популяции и ее генофонда. А не наоборот. Стоит забыть о Творце — и мы будем изгнаны из рая популяционной генетики в чертополох клесовидных родов.

P.S.

Я – впервые на ТрВ, и не могу не высказать самую нежную благодарность хозяевам – редакции, админу, модераторам. Боюсь, что мы злоупотребляли их терпением – оно и вправду безгранично.

И благодарна всем участникам дискуссии – она была для меня неожиданной школой и мысли, и полемики. Больше всего люблю учиться — и здесь с радостью была первоклашкой среди мудрецов. Столько нашла доброжелательных и вдумчивых советов. Это – редкий подарок. И нашла новых друзей. Что еще большая редкость. Спасибо всем Вам!

Не только авторов письма, но почти всех участников дискуссии объединяли доброжелательность и «одинаковое понимание того, что такое наука и что — лженаука». Но стало ясно, что надо и дальше всем вместе разрабатывать пути и способы их размежевания.

Итог уже подвел Лев Самуилович: «Подавляющее большинство участников не сомневается, что мы имеем дело с опасной лженаукой, которая агрессивно пытается овладеть массами. Подстать главному «герою» и его соавторы и союзники. Однако сторонников А. А. Клёсова в дискуссии на сайте газеты не оказалось. Нейтральных «адвокатов дьявола», считающих, что научная общественность к нему слишком сурова, раз-два и обчелся. Самому ему была предоставлена неограниченная возможность выступить. Все его выпады парированы».

Даже Герман Дзибель согласился, «что Клесову не удалось привлечь на свою сторону академических (корпоративных) ученых. Это интересно. В то же время и убедить его в собственной неправоте не удалось».
Но теперь стало ясно, что это нельзя отнести к несовершенству авторов декларации и дискуссии. Ведь Олег Губарев, цитируя А.А. Клесова, показал, что убедить его в принципе нельзя, он ведь сознательно перешел на сторону врага — лженауки: «О Клесове получил полное представление, и если раньше могли быть сомнения — то теперь их нет. Анатолий Алексеевич сам объяснил, почему отделить себя от лженауки он не хочет. Неприоритетно».

Текст составлен по материалам дискуссии по статье «ДНК демагогия Анатолия Клесова» в газете ученых «Троицкий вариант» редактором Валерием Лебедевым.

 

 

Не такая Клесов  важная птица.
Важнее — как показала и эта дискуссия — рассказать профессионально, но доступно о сути методов популяционной генетики. А потом вместе с «продвинутыми» ген-генеалогами рассмотреть их инструментарий. Сейчас (после того как пошли «полногеномные» big-Y) ведь такое время замечательное — все меняется на глазах, да еще и в лучшую сторону. Самое время для сотрудничества генетиков и ген-генеалогов. А уже на этом «позитиве» будут и сами собой виден негатив «Клесовской ДНК-генеалогии».
Мы хотели постепенно выкладывать эти методические разборы на сайте генофонд.рф, надеюсь, скоро заработает.

А вот разъяснять правду потенциальным жертвам лженауки – надо и придется. Не зря Алекс высказал «пожелание, чтобы дискуссия была бы несколько продолжена, а именно, хотелось бы, чтобы дамы и господа, подписавшие письмо, разобрали бы для примера более подробно и конкретно какое-нибудь одно преступление Клёсова, такое, чтобы это было по возможности поучительно для неспециалистов. Это соответствовало бы целям написания письма, улучшило бы впечатление, а также было бы интересно и полезно». Будет сделано, Алекс, и весьма скоро. Ссылку на сайт дадим.
Не прощаемся — а до скорой встречи?

С искренним уважением и благодарностью – Елена Балановская

Комментарии

Добавить изображение