ТРУДУ - СМЫСЛ, ОБЩЕСТВУ - ЦЕЛЬ(ответ Ю. Корхову на очередной проект возрождения России).

Кажется, я достаточно четко уловил сущность выступлений моего бывшего соотечественника Юрия Корхова из опубликованной в "Лебеде" N50 статьи "Возрождение России". До чего же, должно быть, приятно слышать умудренному сединами русскому мужику, отдавшему полжизни во имя процветания своей страны и справедливо считающего, что не зря прожил жизнь, эту прекрасную песнь, воспеваемую на разные голоса, и вторить ей в унисон: "Работать... Работать... Работать надо." Песня профессора Серебрякова из чеховского "Дяди Вани". К тому же гордиться, что не являешься при этом проводником ничьей идеологии, тем самым создавая новую песнь, претендующую чуть ли не на божественное откровение. И поучать молодых балбесов, слабо вникающих в такие азбучные истины, что только труд, безо всякого прекословия, оглядок, условностей есть первопричина всего человеческого счастья.
Что же, следует прямо признать, что практически по всем пунктам я не удовлетворяю качествам свободного человека в определении автора, да к тому же являюсь противником безоглядного культа труда. Тем ли богам Вы поклоняетесь, господин Корхов, ставя во главу угла не благо народа, а реформы как таковые? Чего только стоит одна фраза "проблема (реформа, читай) есть цель, а не средство". Дискриминация личности и семьи увенчалась, так сказать, полным успехом во всех направлениях. Статистика красноречива по всем абсолютно показателям (статья "НЕВЕСЕЛАЯ ДЕМОГРАФИЯ Владимира Торчилина в N49).
Теперь ограничение свободы общения. Писал об этом в статье про Интернет, да Вы, уважаемый господин Корхов, меня не поняли да еще обвинили в стремлении к телефонному коммунизму. Не к коммунизму вовсе, а к национализации всех без исключения предприятий связи и железнодорожного транспорта как к единственному на сегодняшний день действенному методу борьбы с ненавистными монополиями. Ибо обеспечением информацией и коммуникациями может заведовать только государство, а не дядя-монополист. А иначе... порекомендовал бы я нынешним властителям создать АО "Воздухснаб", дерущего оплату, естественно, повременную, с каждого живого, дышащего человека, да боюсь, что всерьез воспримут, а потом еще и включат в список "очередных успехов приватизации". Про купленную же банками прессу стоит ли повторяться.
Вот наиболее перекликающийся с сегодняшней российской жизнью пример.
Давайте спросим себя для чего создавались концлагеря нацистами? Неужто лишь для того, чтобы убивать людей? Да, для этой цели тоже , но только для избранных, так сказать, цыган, евреев, политических противников. Но в остальном - не для этого. А именно для того, чтобы в максимальной степени воплотить главную идею - "работать, работать и еще раз работать", без осмысления конечного ее предназначения, и именно по принципу "проблема - цель, а не средство." Идею создать в концлагере "идеального работника" очень ярко описал в книге "Просвещенное сердце" ученый- психолог и социолог Бруно Беттельгейм, прошедший через все эти круги ада самолично. Итак, человек превращался в "идеального работника". А вот и методы, которыми это достигалось, и да простит меня читающий за невольные параллели с днем сегодняшним.
Первое, и самое главное - информационное отчуждение. Власть в лагере держалась на слухах, слухи варятся в собственном соку и зачастую не имеют под собой никакой реально основы. Желающий найти истину, конечно, отыщет ее хотя бы частично, но большинство ее знать просто не хочет в силу недоверия ко всем и вся. А параллель: все ваши призывы перестать давать личностные оценки руководителям страны на самом деле - роспись под беспомощностью в поиске непредвзятой и честной информации, дающей хоть какую-то пищу для размышлений. Отсюда и призывы г. Корхова ограничить пребывание в сети лишь для сугубо профессиональной деятельности: для меня каждый выход в мир равносилен глотку свежего воздуха после выхода из заплеванного места общего пользования, и отказать в подобном удовольствии мне не в силах никакие умозаключения.
Второй метод воспитания идеального заключенного в лагере - плохое, на грани выживания, питание. Но при этом практически каждый заключенный мог видеть нормальную еду. Тебе постоянно намекают, что ты можешь достичь "вкушания", когда реализуешь свою "свободу воли" путем доноса на соседа, затем выслуживания в качестве надзирателя, затем... Хозяином не станешь, не всеми, но десятком-другим командовать будешь... No comments, как говорится.
Третье - привитие детской психологии. Цель - не думай о смысле делаемой работы и не анализируй полученные приказы - не цель, а средство превыше всего! И способом достижения было выбрано, помимо постоянного недоедания, постоянное унижение. Оно могло выражаться в любой форме: в очередях за какой-нибудь миской бесплатной баланды (сегодня бы это назвали "социальным пособием"); в постоянном упоминании о бесчинствах на территории твоей страны, оккупированной врагами; в культивировании чувства страха, что в любой момент тебя могут уничтожить, и никто не будет в силах помочь (принцип "не высовывайся"). Даже проверка чистоты рук при входе в "столовую" имела вовсе не гигиеническую цель, а цель унизить, доведя заключенного до состояния несмышленыша. Нынешняя назойливая реклама гигиенических средств, не напоминает ли она те проверки на чистоту ?
Но главный способ был такой: обессмыслить любую работу. Если надзиратель видел, что заключенный кладет кирпичи с удовольствием, как бы увлекается самим процессом труда (хотя само по себе это могло казаться диким, ибо он укладывал кирпичи, скажем, крематория для своих друзей по несчастью, а может быть, и для себя) , то надзиратель немедленно его переставлял на другую работу, скажем, на рытье канавы. А после ее отрывки такому "энтузиасту" приказывали ее засыпать. И снова отрыть. И снова засыпать. Это был, так сказать, труд в "чистом виде", без всякой примеси цели и смысла.
И все было бы прекрасно, да вот беда: получавшийся при этом "идеальный работник" становился существом совершенно нежизнеспособным. В нем атрофировались все инстинкты, и вернуть его к жизни можно было лишь с помощью приказов или команд. Он, к примеру, не испытывал чувства голода, пока не прозвучит команда "ешь!" Он сидел и качался, качался.... На лагерном слэнге этих "идеальных заключенных" называли "мусульмане". Он не только не ел без команды, но даже каждый кусок откусывал только по отдельной команде: "Возьми в руку хлеб. Откуси. Еще раз откуси. Еще..." Для эсесовских начальников стало ясно, что их эксперимент с идеальным заключенным провалился: что же он будет каждое движение осуществлять только по команде надзирателя? Так надзирателей не напасешься.
Не такое ли состояние испытывает сегодня в России трудящийся люд, работающий на "новых русских ? Ведь вопрос ставится похоже: в чем смысл твоей работы? Только в баланде? К чему вкалывать для блага того, который тебя вчера обокрал и завтра еще раз сделает тоже самое? А потом статистики еще удивляются, глядя на кривые роста самоубийств и пьянства, неприятным образом не согласованных с заявленным ростом благосостояния обреформированного общества.
Ну а выживали в тех страшных условиях, во-первых, люди верующие. Но верующие истинные, а не выставляющие напоказ свою обретенную религиозность и стоящие в первых рядах на праздничных проповедях, сменив томик Маркса на Новый Завет. Во-вторых, (а следуя Беттельгейму - в первую очередь) выживали и выживут те, кого принято называть ригористами - людьми долга, людьми принципа, в том числе и те, что взяли на себя добровольный обет "тунеядства" во имя сопротивления этому чудовищному режиму. Да, шли они порой и на первый взгляд бессмысленные жертвы, бросаясь с кулаками на вооруженных охранников, но каждая такая жертва приближала гибель режима. Точно так же, как убийство в боливийской сельве великого латиноамериканского революционера Эрнесто Че Гевары приблизило бесславный конец почти всех диктатур в Южной и Центральной Америке.
...А ведь была у нас и совершенно другая история, когда общество действительно не нуждалось в тунеядцах. Да их почти и не было. И не надо было тогдашнему руководству, взывая к чувству долга и прочим общечеловеческим ценностям, повторять вслед за Карлейлем: "Вставай, вставай! Какую бы работу ни нашла твоя рука, выполняй ее, не щадя сил..." и дальше в том же духе. Давайте-ка вспомним первые послевоенные годы. Для людей того времени такие призывы были просто излишними и воспринимались как нечто само собой разумеющееся. Потому что вся страна была объединена в одну гигантскую фабрику и духовное единение людей, которого так боится Юрий Корхов с позиции дня сегодняшнего, достигло своей высшей точки. Вот уж когда люди, да простят меня за неслыханную крамолу сегодняшние либералы, были действительно свободны! И не боялись они завтрашнего дня, не боялись никаких деноминаций, поскольку знали, что в конечном счете все это обернется в их же пользу, а не во благо очередного толстокожего банкира, хотя, естественно, и роптали. И понимали они, что достаточно иметь нормальные руки, либо светлую голову и желание трудиться без принуждения, все окупится сторицей и для них лично, и для государства в целом. И не было тогда у вернувшегося с войны молодого человека выбора между честным трудом и праздным шатанием, а был громадный выбор в любой области деятельности во имя процветания страны. Тогда не нужно было президентских указов N1 о первоочередной поддержке науки, все диктовало тогдашнее положение в мире и проводилось в жизнь неукоснительно. Почему это было возможно? Правильно: потому что все до единого трудились! И тунеядство социальное было сведено к минимуму, никаких подачек не предусматривалось, хотя на дворе номинально был социализм. И работали не за страх, а за совесть потому, что была четкая идеология, а не приспособленчество к каждодневным капризам и пьяным экспромтам и не разбрасывание по мелочам.
А разрушили все это именно либералы. Почему, к примеру, возник такой продукт тунеядства, как я? Потому что либералы-демократы стали заниматься созданием собственной касты, связанной с разделением труда на "чистый", умственный, и "грязный", физический.
Вторая причина сегодняшнего бедствования и тунеядства образованщины в том, что поступление в вуз зачастую было повязано с желанием проигнорировать такую прекрасную школу жизни, как армия. Ведь во времена Советской власти это была, по сути дела, школа для получения второго профессионального образования. Стоит ли говорить, что впервые желание "закосить" возникло при признанном либерале и реформаторе Хрущеве, допустившему к службе уголовщину? Ну а уж в эпоху перестройки эту прекрасную кузницу кадров для строительства социализма ли, рынка ли, не суть важно, демократы вырубили под корень, дискредитировав ее, кстати, не без помощи столь почитаемых Вами академиков.
Буду откровенным, и я был поставлен в такие условия, в которых мое нынешнее положение иначе как тунеядство по-вашему определить сложно. Рабочей специальности не имею в силу указанных выше обстоятельств. На работу по специальности не пошел по вполне естественным причинам: ни стабильного материального положения, ни достойного и почетного места в обществе, ни удовлетворения творческих амбиций микроэлектронщик вроде меня достичь просто не может. Потому он вместо производства и разработки новых конструкций вынужден тонировать стекла для машин "новых русских". А между прочим, отношение власти к развитию компьютерной техники и ее компонентов служит очень четким косвенным показателем развитости страны и устремленности в будущее.
Моя нынешняя работа к основной специальности совершенно не относится и просто является продолжением моего главного увлечения, выбранного, если хотите, от лени. А поскольку она носит теоретический характер и включает в себя сложное сплетение математических, физических и философских вопросов, Интернетом приходится пользоваться весьма активно. Естественно, я не доволен сложившейся сегодня ситуацией, но недовольство мое носит не только и не столько финансово-попрошательский характер. Мне стыдно смотреть на тех, которые ходят на митинги с гробиками почившей науки и поминальными свечками, собирая всевозможные петиции с пресловутыми "подайте..." и горько упрекая выше сидящих: "А ведь это мы вас тогда поддержали...". Мне они тоже, как и Юрию Корхову, глубоко противны, хотя зачастую и приходится идти с ними в одной шеренге. Но цели у нас совершенно разные. Как и любой нормальный человек, я хочу больше денег за свою работу, но это не самое главное. Несомненно, я буду требовать конкретной и нужной для общества работы, но и это, как я пытаюсь доказать, будет мартышкиным трудом без некоего "чего-то". И это "что-то" - идеология. Труду должен быть возвращен смысл, а обществу - цель. Нам нужна идеология - вот мое главное требование. Абсурдно требовать развития науки ради самой науки, времена средневековья уже прошли; нужна конкретная цель, ради чего все творится, нужен смысл. И голосовать я буду лишь за тех, кто этот смысл предложит и разумно обоснует. При всем моем восхищении Энгельсом, изрекшем фразу на все времена "труд создал человека", нельзя не признать, что в современных условиях лишенный смысла труд способен убить все человеческое в человеке, превратив его снова в обезьяну.