КОНКУРЕНТНОСПОСОБНА ЛИ РОССИЯ КАК ЦИВИЛИЗАЦИЯ?
29-07-2004
“… если жизнь их действительно безопасна, значит они достигли естественного блага;
если не безопасна, значит они так и не достигли того,
к чему по природному побуждению стремились с самого начала”
Эпикур
Представляется, что наше сообщество, как на уровне обыденного сознания, так и на уровне научных разработок еще далеко не в полной мере осознало роль одного из самых существенных аспектов процесса глобализации, который будет все больше определять лицо XXI века.
Отмечая общее значение глобализации в определении перспектив мирового развития, мы все более начинаем понимать, что этот процесс подразумевает и глобализацию сравнений.
По мере того, как будут возрастать коммуникативные возможности, а сам процесс перемещения граждан все более либерализован, государства и нации все ощутимей будут сталкиваться не только традиционной экономической и геополитической конкуренцией, но с конкуренцией за эмиграцию, за граждан.*
В чем ее суть? В том, что человек стремится жить в такой социокультурной среде, которая обеспечивает ему основополагающие условия выживания и развития и отвечает его основным чаяниям.
Каковы эти чаяния? Они просты и неизменны от того времени как человек осознал себя как существо общественное:
- безопасность
- стабильный достаток
- интеллектуальная, духовная и творческая самореализация.
- государственная власть, используемая в интересах всего общества.
Еще в XX веке, когда нации были в большей степени изолированы и разделены непреодолимыми границами и отсутствием свободных коммуникаций, для этого нужно было преобразовывать самое свое общество. Это было главной причиной наиболее жестоких и масштабных социальных потрясений.
В XXI веке процесс глобализации становится более интенсивным, он расширяет возможности выбора социума и делает необязательным для гражданского общества сосредоточиваться на внутренних социально-преобразовательных процессах. С другой стороны из этого неизбежно вытекает, что зачастую противостоящая гражданскому обществу государственная власть, чтобы сохранить конкурентоспособность все более стремиться к тому, чтобы отвечать чаяниям граждан и действовать в интересах всего общества.
Территориально-политическая интеграция, либерализация экономических систем и финансовых потоков, революция в области обмена информацией и вообще в сфере коммуникаций действительно сделали самой эффективной формой воздействия на социально-политическое устройство общества “голосование ногами”.
Страну, которая оказывается неконкурентоспособной, покидают наиболее активные граждане, она лишается интеллектуальной, культурной и спортивной элиты.
Ее финансовую систему истощает утечка капиталов. Ее недра опустошает интенсивный вывоз сырья, неизбежный в силу дефицита современных производственных мощностей, технологий и патентных прав.
Легально и не легально люди, деньги, технологии, идеи, изобретения, сырье стремятся туда, где для них созданы наиболее благоприятные условия. И это стремление уже не сдерживается ни запретами на свободу передвижения, ни идеологическими разногласиями, ни патриотизмом.
Следует отметить, что понятие “патриотизм” чаще всего было предметом идеологических спекуляций, а отсутствие патриотизма – самое расхожее обвинение, предъявляемое оппонентам авторитарных режимов. Однако в основе патриотических интенций лежит инстинктивное стремление обеспечить сохранность среды своего выживания и реализации. Но если эта среда не обеспечивает реализации фундаментальных чаяний человека, то патриотизм превращается в идеологическую фикцию, которой неконкурентоспособный режим активно спекулирует, чтобы сохранить влияние на умонастроение своих подданных.
Однако на фоне общего процесса расширения влияния конкуренции за граждан, достаточно ясно проявляются и ограничивающие общую тенденцию факторы. Прежде всего, ограничивает и поляризует эту конкуренцию наций культурно-религиозный раскол мира, определяемый в первую очередь противостоянием западно-христианской и исламской цивилизаций.
Практически все иные культурно-исторические типы обществ, кроме китайского, оказавшиеся между этими центрами поляризации, начинают постепенно, но уже вполне заметно “размываться и угасать, не выдерживая конкуренции.
Внутри же ведущих цивилизационных сообществ свободу выбора, а, следовательно, и конкурентность сдерживает, прежде всего, усиливающееся отторжение пришлых из-за боязни коренного населения обострения конкуренции рабочей силы, что ведет к снижению ее цены, а значит и к снижению качества жизни.
От чего зависит способность национально-культурной общности быть конкурентоспособной, т.е. обеспечивать более благоприятные, чем у других условия для человека?
Если мы проанализируем факторы, влияющие на конкурентоспособность наций западно-христианской цивилизации, мы обнаружим, что в принципе благополучие той или иной культурно-политической единицы в большей степени не зависит ни от природных богатств, ни от климата, ни от территории.
Среди стран, которые обеспечивают своим гражданам наиболее благоприятные условия для безопасности, достатка и самореализации, есть и такие, которые находятся в суровых северных широтах, есть и страны, не имеющие сколь-нибудь существенных запасов сырья, есть и не имеющие выхода к морям и крошечные по территории.
С другой стороны, среди стран обладающих стратегическими ресурсами, благоприятным климатом, оптимальной территорией есть не мало так и не реализовавших свой конкурентный потенциал.
В конце 80-х годов американский экономист Майкл Портер провел исследования, позволившие ему разработать теорию конкурентных преимуществ нации (Competitive Advantage of Nations Theory), которая показывает взаимосвязь четырех детерминантов, от которых зависит конкурентоспособность страны на мировых рынках. Согласно данной теории, этими детерминантами являются: факторные условия, условия спроса, стратегия фирм и конкуренция, характер родственных и поддерживающих отраслей в стране. Эти перечисленные параметры образуют национальный “ромб”, который представляет собой систему с взаимосвязанными и усиливающими действие друг друга компонентами.
Однако и эта теория не дает принципиального ответа, почему на фоне активного использования опыта и технологий конкурентного взаимодействия, разрыв межу определенными группами стран не только не уменьшается, но и становится все более угрожающим.
Одно из наиболее реалистических объяснений усиления этого разрыва заключается в том, что динамика развития наций и цивилизаций определяется не только экономическими факторами и конкурентными технологиями, обеспечивающими доминирование на мировых рынках, но сама способность эффективно их использовать определяется общественным устройством и системой управления обществом.
Практически у всех конкурентных лидеров мы всегда находим то общее, что позволяет им не зависимо от Богом данных природно-географических условий, поддерживать свою конкурентоспособность. Именно это общее позволяют не только эффективно использовать объективно имеющиеся конкурентные ресурсы, но и успешно компенсировать их недостаток.
Главные факторы, обеспечивающие динамическое развитие наций - свобода гражданской инициативы, сбалансированность либерального и социального начал, последовательно-демократическое обустройство общества, развитая система общественного контроля за властью, национальная идея как одухотворенная воля нации, толерантность, способность нации к восприятию других культур.
Кроме того, важное значение имеет степень использования государственной власти в интересах всего общества, а не в корпоративных интересах.
Это актуально и для демократий, которые, не смотря на высокую степень конкурентной эффективности, все же обладают и существенными недостатками, делающими не столь очевидными (особенно в краткосрочной перспективе) их преимущества.
Так уже упомянутый нами Николаус Тидеман, отмечает: “Для того чтобы создать мир, в котором государственная власть используется в интересах всего общества необходимо преодолеть слабости демократии. Полагаю, что эти слабости можно преодолеть наилучшим способом, используя конкуренцию между правительствами за граждан, т.е. конкуренцию государств за эмиграцию” [Н. Тидеман “Конкуренция – принцип самоорганизации государственной власти в XXI веке”]
Поэтому конкуренция за граждан будет способствовать не только замене тоталитарных и авторитарных режимов на демократические, но и смягчению нравов” властей и исправлению недостатков самой демократии.
И что же Россия? Мне представляется, что Россия сегодня - не конкурентоспособная цивилизация, стоящая вне сфер как западно-христианского, так и исламского мира. И, прежде всего, не потому, что мы отстаем от лидеров в области технологий, темпов экономического развития и т.д. Мы не конкурентоспособны потому, что у нас нет системной организации общественной жизнедеятельности, отвечающей наиболее эффективным моделям.
В отличие от наиболее близкой нам западно-христианской цивилизации мы не имеем гражданского общества и сбалансированности либерального и социального начал в целеполаганиях государственной власти.
Как на уровне государственной политики, так и на уровне общественного сознания мы склонны к авторитарно-бюрократическим схемам государственной власти.
У нас нет “иммунной защиты” в виде развитого института общественного контроля над действующей властью. У нас всегда существовала перевернутая с ног на голову система, в которой не общество контролирует власть, а власть контролирует общество.
В России нет, и никогда не было продуктивных национальных идей. У нас всегда были только доктрины политических властителей и теории духовно-интеллектуальной элиты, влияние которых не проникало вглубь всего общества. Исконная же наша национальная идея была сформулирована еще Аксаковым: “Русский народ, не имеющий в себе политического элемента, отделил государство от себя, и государствовать не хочет”.
Даже обширные наши просторы обернулись проклятием, ибо усилия, которые мы были вынуждены на протяжении всей нашей истории направлять на вовлечению новых территорий в хозяйственный и административный оборот лишь истощали нас, не оставляя сил и средств на продуктивное их освоение.
Проигрывая Западу, мы не можем конкурировать и с Востоком. Для этого у нас нет духовной консолидации нации, которую обеспечивает в Азии Ислам либо традиция Китайской цивилизации. Не может обеспечить это единство и наше православие, которое всегда было, прежде всего, проводником государственного начала, но весьма редко вдохновляло гражданское самосознание нации.
В связи с этим весьма примечательно мнение Александра Владимирова, работавшего руководителем группы анализа проблем Вооруженных сил и ВПК Аналитического управления Президента РФ, в настоящее время – вице-президента Коллегии военных экспертов РФ.
“Знание действительного состояния населения России не оставляет надежд на возможность его победы, т.е. – на достижение национальных целей выживания и развития вопреки противоборству других суперэтносов, естественноисторическим путем, то есть за счет контроля исторического вмещающего и кормящего ландшафта, национальных пространств и ресурсов собственным мощным и быстрорастущим численно этносом.
Очевидно, что соперничающие с Россией суперэтносы Китая и Ислама значительно мощнее нас численно и гораздо менее прихотливы, что означает – они гораздо жизнеспособнее нас, и россияне не нужны им ни в каком качестве, и в этой борьбе суперэтносов, борьбе “не на жизнь, а на смерть”, нам никто не поможет.
Мы уверены, что основа успеха в любой сфере конкурентоспособности является только и исключительно – физическая сила нации, что значит – физическая сила ею образованного государства.
Это значит, что единственной возможностью выжить и остаться в истории человечества, российский суперэтнос может только тогда, когда его государство – Российская Федерация будет иметь подавляющее физическое превосходство над Китаем и Исламом, что позволит развиваться нам самим в состоянии достаточной и необходимой безопасности”**.
Однако возможно ли достижение такого физического превосходства? Насколько можно понять авторитетного военного эксперта, он склонен считать, что физическое превосходство ни над Китаем, ни над Исламским миром в обозримом будущем нам уже не достичь. По крайней мере, в действующих схемах нашего социально-политического и экономического развития.
Трудно представить себе, что нация достаточно быстро, чтобы успеть, будет тотально захвачена идеей обретения такого превосходства, жертвуя качеством жизни, и реализационными возможностями, т.е. тем, что очевидно привлекательно для нас и что составляет преимущества конкурирующих с нами Западных сообществ.
Вполне очевидно, что нам также не удастся воспроизвести у себя ментальные особенности и особенности общественной организации, свойственной Китаю и Исламскому сообществу, чтобы отказ от западной социо-культурной ориентации не расколол напрочь российскую цивилизацию.
Задаваясь вопросом “Так что делать, когда нас заставляют конкурировать без всякой надежды на успех?”, Александр Владимиров не видит иного пути, как “отказаться от участия в конкурентной борьбе и сосредоточиться на внутреннем развитии”.
Такой подход мог бы быть продуктивным, если бы не одно весьма существенное “но”. Отказаться от участия в конкурентной борьбе уже не возможно.
И не только потому, что в современном мире не возможна самоизоляция, и нельзя воспрепятствовать глобализации сравнений.
Учитывая, что мы являемся объектом обладающим запасами ресурсов, что мы являемся потенциальным мощным рынком сбыта не только товаров, но и капитала, это уже не возможно. Нас будут вовлекать в конкурентное взаимодействие помимо нашей воли.
Сегодня один из важнейших стимуляторов экономического развития - инвестиционная деятельность, деятельность, которая требует экспансии капиталов. Чтобы выжить, капиталу и, прежде всего западному, нужно перелиться в свободные зоны. Для этого эти зоны должны быть соответствующим образом подготовлены. И западный капитал их готовит. Как это происходит в Африке, Латинской Америке. Как была предпринята попытка сделать это в Ираке. Так это происходит и с Россией.
Однако есть ли это повод для роста антизападных настроений? Говоря об этом, мы должны отдавать себе отчет, что, повернувшись жопой к Западу (это намеревался сделать еще Петр I), Россия останется лицом к лицу с экспансией Востока, как китайского, так и исламского образца. Мало того, мы уже стали территорией притязаний как Запада, так и Востока, каждый из которых стремится заполучить наши ресурсы для усилений своих позиций.
Но значит ли это, что мы вынуждены обреченно смотреть в будущее? И какие линии поведения могут быть у нас, чтобы будущее не казалось столь мрачным?
Мне представляется, что мы все же не безнадежно не способны конкурировать с лидерами мирового развития. Чтобы обеспечить свою конкурентоспособность мы должны принять западные схемы общественной самоорганизации и не бояться интеграции с Западным сообществом, которое все же способствует сохранению национально-культурных традиций, даже не смотря на нивелирующие тенденции масскультуры и унификации жизни.
Восток, ориентированный на традиционный общественный уклад и в котором ислам есть, по сути, образ жизни, не только в принципе не сможет обеспечить нам сохранение как самобытного культурно-исторического типа сообщества, но и в большей степени агрессивен ко всему, что не укладывается в его традицию.
P.S.
В заключение этой работы стоит обозначить и еще один аспект затронутой темы. Смысл системной конкуренции наций заключается в ускорении продвижения человеческих общностей к оптимальному социуму. Конкуренция наций и государств как систем, есть элемент, обеспечивающий выживание человека как вида, т.к. способствует формированию систем наиболее эффективно обеспечивающим это выживание. В этом смысле конкуренция Запада, Исламского востока и Китая, как конкуренция цивилизаций - проявление действия уже более высокого, глобального механизма обеспечивающего выживание человека как вида.
Примечания
* Об этой тенденции см. например статью профессора экономики Вирджинского политехнического института и государственного университета США Николауса Тидемана, “Конкуренция как принцип самоорганизации государственной власти в XXI веке”.
**А.Владимиров “Технология конкуренции http://www.cadet.ru/lichno/vlad_v/tk.doc