Покойник давно мертв
02-08-2021-
- «Самопожертвование меняет ситуацию. Не кажется ли вам, что самоликвидация «Эха Москвы» приведет к изменению политической жизни в России? Вначале к ее ухудшению, а затем к свободе. Хитрецы в Кремле оберегают «Эхо», которое как боксерская груша принимает удары со всех сторон и разряжается ситуацию».
Это такая проповедь ритуального самоубийства, такого сеппуку, как в новелле «Патриотизм» у Мисимы, которое могло бы, наверное, привлечь внимание. Ну, как Ян Палах устроил самосожжение. Но видите ли, это можно расценить не только как самопожертвование, но и как дезертирство.
Если сейчас закроется «Эхо», перекрыв тем самым еще один клапан, это не приблизит ситуацию к взрыву. Это приблизит ее к протуханию. Тут, между нами говоря, взрываться нечему. Тут всё может только в полном отсутствии кислорода еще довольно долго тухнуть и пухнуть, но никоим образом не взорваться. Неужели вы думаете, что сегодня закрытие «Эха» привело бы к взлету протестной активности? Да ничего подобного, напротив.
Может быть, с вашей точки зрения, «Эхо Москвы» является такой имитационной вещью. Но поскольку имитационной вещью является всё, если вы не можете вылечить больного, вы можете облегчить его муки. Но с вашей точки зрения это паллиатив — давайте его придушим поскорее или оставим честно мучиться.
Но понимаете, так или иначе, паллиативом в жизни является всё, кроме непосредственного богообщения. А никаких гарантий, что вы общаетесь именно с Богом, у вас никогда нет. Поэтому следовало бы прекратить любую жизнь, поскольку жизнь — это всегда форма компромисса. Нет, никто им такого подарка не сделает.
И конечно, прекращать сейчас — это такой сильный соблазн, такая, знаете, мечта, лелеемая одинокими ночами каким-нибудь не очень удачливым оппозиционером: «А вот я уеду или вот я прекращу всё делать, и посмотрим, что они там». Да ничего они там. Они, в общем, не очень-то это и заметят. Ситуация уже зашла так далеко, покойник уже настолько мертв, что щекочете вы его или не щекочете — это, по большому счету, дела не меняет.
Мы же не для власти и не для слушателей всё это делаем. Мы делаем для себя, чтобы нам не гнить заживо. А великие цели нас заботят очень мало. Даже если бы сегодня вся оппозиция покончила с собой, устроив такой филиал «Синих китов» (организации, запрещенной к существованию и к упоминанию, но по-прежнему, увы, неуязвимой), даже если бы вся оппозиция перестала вдруг не то что куда-то выходить, а вообще открывать рот, это ничего бы не изменило.
Но у нас же уже была такая ситуация в 20-е годы, когда забетонировали всё пространство и очень быстро принялись за своих. С кем они стали бороться? С РАППом, который раньше был их передовым отрядом и сам со всеми боролся. Потому что любая попытка самодеятельности как раз здесь и приводит к тому, что на вас обращают внимание.
Вот в этой же связи вопрос о том, как я отношусь к тому, что началось преследование акции «Тотальный диктант». Ну, это пока не преследование — это проверка, какие-то профилактические выемки документов. Но я уже много раз говорил о том, что в России любая активность, на которой не стоит клеймо власти «одобрено» — криминальная. Чем бы вы ни занимались — благоустройством двора, рассадкой деревьев, покраской почтовых ящиков или детских горок, вы не имеете права этим заниматься, если вам не поставил свое клеймо «одобрено» ваш депутат, ваш единоросс, ваши конкретные единороссовские волонтеры.
Вы не можете даже помогать больному соседу, потому что а вдруг вы претендуете на его деньги? Любая протестная активность, и непротестная, и вообще любая активность — гуманитарная, пропагандистская, не знаю, проведение «Тотального диктанта», который сам по себе акция сугубо гуманитарная — всё это имеет единственный минус: это не разрешено, не залитовано. Как раньше был такой цензурный термин — «не прошло цензурного утверждения».
Оля Ребковец виновата тем, что она замеряет грамотность людей без верховной санкции. Причем общество уже очень одобрило эту акцию. Власть уже пришла от нее в восторг. Ей уже стали заниматься российские организации за границей, устраивая там площадки — это же пропаганда русского языка.
Но для этого от Ребковец понадобилось одно — брать тексты идейно выверенных авторов. То есть не брать Глуховского, хотя в тексте Глуховского не было ничего дурного. Не брать Рубину, потому что она из Израиля, а у нас тут есть своя «ульяновская беда», которая может написать гораздо лучше. Брать, например, из уже упоминавшегося Пластова, из его мемуаров, а не брать современных актуальных авторов. То есть вот эта минимальная уступка — и всё, и Ребковец была бы сейчас в «Единой России». Я, правда, не думаю, что она очень этого хотела.
Вот возникает ощущение, что действительно даже вытирать попу собственному ребенку сегодня (просто кому что ближе) вы имеете право, только если вы, скажем, памперсы, или туалетную бумагу, или детский лосьон приобрели у конкретного лояльного производителя. Всё остальное может привести к подозрениям в широком диапазоне от абьюза и педофилии до пропаганды какой-нибудь антиправительственной организации. А вдруг это не тот памперс?
Вот нападки на «Тотальный диктант», понимаете, лишний раз доказывают, что для этой власти опаснее всего не такие бесчисленные болтуны — болтунов в соцсетях хоть попой ешь, они на каждом углу. Нет, для них опаснее всего люди, способные к какой-никакой организаторской деятельности. Организационные потуги — любые, даже если вы просто стали покупать старикам булки, и сделали это без одобрения местного депутата — это уже указывает на вас как на врага общества. Поймите это наконец.
Ребковец виновата единственно в том, что у нее получилась акция, захватившая тысячи людей в разных городах. Это большая беда. А ведь чуть-чуть бы ей уступить, и она сегодня была бы в Новосибирске главным символом молодежной политики.
Просто проблема в том, что это государство — оно как царь Мидас, только не в золото превращает. И вот если бы Оля Ребковец согласилась выхолостить свою акцию, давая «Тотальный диктант», например, о благодарности дедам или о прелестях лояльности, она бы выиграла. Но «Тотального диктанта» просто не было бы. Это лишний раз мне напоминает, что справедлив был мой прогноз: что эта власть не присвоит, то она уничтожит.
Род человеческий неисправим — это можно ответить совершенно однозначно. Воспитуем, но неисправим. Фундаментальные изменения человеческого рода — массовое воспитание добра, солидарности — нет, это исключено.
Но я могу одно сказать: человек сбалансирован, но очень незначительный процент, очень незначительный перевес солидарности и гуманизма всё-таки дает ему надежду. Поэтому человечество никогда не уничтожит себя, но и никогда не исправится до состояния полного блаженства.
То есть, иными словами, история человечества — это вечный двигатель, в котором включены многочисленные защиты от дурака. К сожалению, одной из форм защиты от дурака является и массовое усовершенствование. Потому что, как сказал тот же Пелевин, если слишком усовершенствоваться, можно как-нибудь перестать существовать. Как Советский Союз.
«Можно ли сказать, что когда человечество достигнет полного развития, зло примет такие размеры, каких мы себе и представить не можем?». Ну, примет количественно. Но качественно оно останется тем же примитивным инстинктом нагадить ближнему. Никаких апокалиптических перемен, которые сделают зло демоническим и сверхчеловеческим, или добро тотальным, нас не ожидает. Человеческая природа более или менее понятна — в этом ощущение некоторого литературного тупика. Но она никогда не станет ни тотально доброй, ни тотально злой.
Всегда кажется, что вот мы вступаем в какое-то новое небывалое время. Оно и оказалось в некотором смысле небывалым, но количество казарменной скуки в нем всё равно было большим, чем количество какого-то сверхчеловеческого зла.
Вот Бог — это средство ограничения животного эгоизма. Так он немножко слишком рационально и немножко, что ли, слишком биологически понимал Господа. Но такие вещи возможны. Лучше так. То есть как средство ограничить в себе животное. Вот для этого нужно самоусовершенствование.
«Можно ли сравнивать Сталина и Гитлера как абсолютное зло? Может быть, здесь они равны?». Галя, нет, нельзя. Во-первых, их нельзя сравнивать, потому что это запрещено законом, а во-вторых, потому что градация абсолютного зла — это не в человеческом разумении. Надо сравнивать общественные системы, два вида тоталитаризма (это ведь пока не запрещено, мне кажется), и сравнивать генезис — это очень важно. А в принципе, тут, понимаете, бесконечные споры, кто убил больше русских и кто убил больше своих — мне кажется, это не приближает нас к истине.
По материалам "Один" Эхо Москвы" подготовил В. Лебедев.
Рейтинг комментария: 1 5
Рейтинг комментария: 0 0
Рейтинг комментария: 0 3