КРАХ "ВЕЛИКОЙ ИДЕИ"

( К 80-летию "Великого Октября")

Долго в цепях нас держали,
Но вот мы сорвались с цепи.

Из революционной песни

Когда большевики 80 лет назад захватили власть, большевистский нарком Луначарский воскликнул: "Даже если мы продержимся всего десять дней, то все равно войдем в историю". Присутствующий при этом американский товарищ-интернационалист Джон Рид, находящийся в России в качестве корреспондента американской социалистической прессы с целью рассказать миру о великом российском свершении, использовал эти слова в заглавии своей известной книги "Десять дней, которые потрясли мир". Мир, правда, трясся значительно дольше. Позже тряслись и владельцы крамольной книги, которую Ленин в предисловии к ней рекомендовал рабочим всех стран и "желал бы видеть распространенной в миллионах экземпляров и переведенной на все языки". В 1937 году за каждый "день" ее названия владелец легко получал десятку и очень этому был рад. Ибо в этой книге великий Сталин, подлинный руководитель революции, упомянут только два раза, да и то в перечне наркомов, на последнем, тринадцатом месте :"Председатель по делам национальностей И.В.Джугашвили (Сталин)". Зато все время мелькают Троцкий, Каменев, Зиновьев, Антонов-Овсеенко, Дыбенко да Крыленко - все как на подбор отъявленные враги народа.

Романтика и высшая справедливость социалистической революции очень неплохо проявились в следующей сцене из "10 дней". Джон Рид с группой красногвардейцев и матросов едут на грузовике. "Навстречу нам, размахивая винтовками, выскочили двое солдат", - рассказывает Джон Рид. "Пропуска, товарищи!". Красногвардейцы с ворчанием вытащили свои грязные бумажки. Все удостоверения были одинаковы, и только мое, выданное революционным штабом в Смольном, имело совсем особый вид. Часовые заявили, что мне придется идти с ними... Чтобы не вызывать дальнейших споров, я слез с грузовика. Солдаты с минуту пошептались, потом подвели меня к стене и поставили. Вдруг я понял все: они хотели расстрелять меня. "Да поглядите же, товарищи! Ведь это печать Военно-Революционного комитета!" Они тупо уставились на мой пропуск, потом друг на друга. "Он не такой, как у других, - мрачно сказал один из них. - Мы, брат, читать не умеем". Затем Джон Рид подробно рассказывает, как он, спасая жизнь, уговорил их показать пропуск жительнице одной хаты, которая по складам прочла: "Настоящее удостоверение дано представителю американской социал-демократии интернационалисту товарищу Джону Риду". Но и после этого его не отпустили, а повели в полковой комитет. По дороге им встречались группы солдат. "Они, - пишет Рид,- останавливались, подозрительно оглядывали меня, передавали из рук в руки мой пропуск и ожесточенно спорили о том, следует ли расстрелять меня или нет". Увы, краса и гордость революции- все эти красногвардейцы и сознательные матросы были неграмотны!

Спас Рида председатель полкового комитета из младших офицеров, само собой грамотный, и еще один поручик, по еще ранним большевистским временам занимающийся военными картами и прочими премудростями. Говорили эти офицеры с Ридом "на прекрасном французском языке". Другие офицеры говорили с ним на английском, еще какие-то на немецком, а некоторые - на всех трех.

Вот тут-то, в этом небольшом эпизоде из жизни американского товарища - интернационалиста начинает прорезываться кое-какая правда о революции. Получается, что не только основная масса солдат, двигателей истории, но и ее актив, в примеру, полковые комитеты, состояли из неграмотных или почти неграмотных солдат! А образованные офицеры, которые готовили приказы, прокладывали маршруты, рассчитывали наводку орудий, всего лишь выполняли распоряжения полковых комитетов! Рид приводит диалог со своим спасителем. "Вы не большевик? " - спросил я Моровского (тот самый поручик с прекрасным французским -В.Л.). Вокруг стола заулыбались, но я заметил, что двое или трое боязливо взглянули на денщиков. "Нет, - ответил мой новый друг. - В нашем полку всего один офицер - большевик. Полковник - меньшевик, Капитан Херлов кадет. А я сам - правый эсер. Должен сказать вам, что большинство офицеров нашей армии не большевики. Но они, как и я, верят в демократию и считают своей обязанностью следовать за солдатской массой". И далее идет сцена, в которой разумный приказ полковника отменяется бессмысленным с точки зрения военной науки приказом полкового комитета.

В самом начале Февраля по армии прошел так называемый приказ N1, со- чиненный в петроградском солдатском комитете полковым писарем Соколовым, который предписывал выбирать командиров солдатами и согласовывать приказы командира с полковыми солдатскими комитетами. На армии можно было ставить крест. Не подчинявшихся офицеров убивали (лучше сказать - линчевали), а лояльные офицеры теряли всякую инициативу и лишались ответственности за отданный приказ. В тылу тоже происходило нечто невообразимое: засилье советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. Кстати, откуда в тылу солдатские депутаты? Да, фактически из дезертиров.

Через месяц после захвата власти в Петербурге состоялся Всеросийский крестьянский съезд, который принял разные резолюции о нерушимом союзе между рабочими и крестьянами. По случаю такого торжества трудящихся депутатов-крестьян водили в Зимний, где они, по свидетельству Горького, дружно испражнялись в дворцовые вазы, демонстрируя неприятие царского и буржуазного образа жизни с их туалетами и клозетами.

Итак, здесь мы нащупываем первый ответ на сакраментальный вопрос: как это могло случиться. Не то, что крестьяне ходили до ветру в вазы, а как могло случиться, что малая кучка заговорщиков-экстремистов, коих в момент захвата власти насчитывалось каких-то пару десятков тысяч, полонила огромную страну. Да так, что их поддержала уже пара десятков миллионов. По определению самих большевиков - сознательных рабочих, матросов, солдат и даже крестьян. По многочисленным данным историков и современников - наиболее темных и неграмотных, но зато наиболее агрессивной части этих самых рабочих, матросов, солдат и крестьян. Той самой части, по поводу которой Василий Шульгин писал в книге "Годы", что когда он видит "революционную толпу", именуемую "его величество русский народ", на улице, то ему хочется одного - пулеметов .

Ну ладно, Шульгин - умный монархист, националист, лидер прогрессивного блока в Думе и депутат ее трех созывов, человек, принимавший отречение у Николая II (вместе с Гучковым), а также известный публицист и писатель. Но в первую очередь все-таки политик и противник большевиков. Но вот что писал по поводу революционной толпы совсем не политик, а тонкий эстет и блестящий стилист, писатель Иван Бунин в "Окаянных днях": "Как только город становится "красным", тотчас резко меняется толпа, наполняющая улицы. Совершается некий подбор лиц, улица преображается...Все они почти сплошь резко отталкивающие, пугающие злой тупостью, каким-то угрюмо-холуйским вызовом всему и всем". И далее в своих дневниках не раз с нескрываемым отвращением описывает эту толпу, состоящую из каких-то коротконогих и кривоногих, скуластых и низколобых ублюдков, лузгающих семечки и изрыгающих через плевки и харканье полупьяный мат и проклятия.

А что думал ( в своей газете "Новая жизнь", в серии статей "Несвоевременные мысли") об активистах революции ее буревестник , пролетарский писатель Максим Горький? А вот что: "Мы жестокое зверье, в наших жилах все еще течет темная и злая рабья кровь - ядовитое наследие татарского и крепостного ига. Нет слов, которыми нельзя было бы обругать русского человека, - кровью плачешь, а ругаешь". Тут буревестник даже несколько переборщил, ибо все же речь у него в статьях идет не о некоем абстрактном "русском человеке", а как раз о представителе "передового отряда", который с винтовкой в руках, утащенной дезертиром с фронта, начал устанавливать справедливость и прогрессивный социальный строй. "Народные комиссары, - продолжает Горький,- страшно и нелепо осложняют рабочее движение, направляя его за пределы разума, ...возбуждая несбыточные, неосуществимые в условиях действительности надежды и инстинкты темной массы".

Вот и сказаны важные слова: инстинкты темной массы. Стало быть, не разум, а инстинкты. И не всего народа и уж, тем более, не интеллигенции, а темной массы. Получается замечательная картинка: наркомы возбудили темные инстинкты черни, а затем и они сами, и армейские офицеры, "будучи демократами", считали себя обязанными следовать за солдатской массой "оглядываясь на денщиков". И что же это за инстинкты? А самые кондовые, простые как мычание. В первую очередь - взять все и поделить поровну. А во-вторую - покарать тех, у кого можно взять. За вековечное угнетение и издевательство над трудящимся человеком. Но для этого как минимум нужно остаться живым. А пребывание на фронте, естественно, никаких гарантий остаться живым не дает. Потому - долой войну и по домам. Но пока разложение в армии еще не зашло далеко, не так-то и просто "долой и по домам". Ведь это дезертирство. Опасно и стыдно.

То, что опасно, еще не так страшно. Ведь сначала первый кабинет Временного правительства Львова отменил смертную казнь а фронте. И это произошло во время войны, когда даже в странах, где в мирное время нет смертной казни, и то она вводится! И каков же был результат? Резко усилилось дезертирство вооруженных солдат, многие из которых быстро нашли "полезное" применение оружию, грабя и убивая окрестное население. Именно эти люмпены и послужили в дальнейшем боевой силой большевиков. И когда Временное правительство Керенского восстановило смертную казнь на фронте, то было уже поздно и даже сыграло отрицательную роль: оно сразу подставило себя под шквал обвинений в "антинародности", преступности, в попытках расправы и т.д. Да и что это была за казнь, если почти все приговоры полковых трибуналов отменялись самим Керенским. Степун, известный русский просветитель и философ, бывший в то время помощником начальника Военного комитета Бориса Савинкова, в своих воспоминаниях "Бывшее и несбывшееся" пишет о тех плевках в души фронтовых офицеров, которые, превозмогая сильнейшую душевную боль, вынуждены были приговаривать своих боевых товарищей за явные преступления к расстрелу, а тех потом миловал скопом своей подписью министр-председатель Керенский! Он в своих мемуарах "Россия на историческом повороте" странным образом обходит этот важнейший вопрос, как будто его и не существовало. Между прочим, Керенский под самый конец окончательно сломался и за неделю до октябрьского переворота отменил смертную казнь на фронте, но тем самым лишь проявил свою слабость и придал большевикам дополнительную решимость.

А вот как быть с тем, что дезертирство - это позор? Как быть с тем, что селяне, бабы будут тебя корить, что ты шкурник, что отдал Россию немцам? Здесь на помощь и пришли большевики. Они сделали то (но совсем иным способом), что должно было сделать Временное правительство, а лучше, еще раньше - царское. Видите, что нарастают настроения апатии, что давно схлынула патриотическая эйфория, что все чаще солдаты поговаривают, что им непонятны цели войны (не за Дарданеллы и не за Константинополь, право же, гнить в окопах), что все шире распространяются слухи о сожительстве царицы с Гришкой Распутиным и об измене во дворце - найдите способ достойно выйти из войны. Особенно учитывая, что в начале 1917 года Россия еще вовсе не потерпела поражения и Германия с Австро-Венгрией отнюдь не оккупировали больших территорий. Не сравнить с тем, что было после Брестского мира или в 1941-1942 годах. И царское, и Временное правительство совершили грандиозную, непоправимую ошибку: они позволили большевикам дать дезертирам идеологическое оправдание своему шкурничеству. Один из главных лозунгов, измысленных блестящим тактиком по ослаблению и сокрушению своего правительства Лениным, звучал мощно: "Долой империалистическую войну! Обратим штыки против своего правительства! Превратим войну империалистическую в войну гражданскую!" Получалось, что теперь с фронта бежит не шкурник, а борец с царизмом-империализмом и строитель будущего счастливого общества.

Известно, что никакое действие, даже самое преступное, не обходится без своего рода идейного оправдания. Грабитель, например, всегда скажет, что он восстанавливал социальную справедливость, ибо несправедливо, когда у одного что-то есть, а второй этим обделен. И поскольку сам владелец поделиться не догадался, то его следует слегка проучить или даже прикончить за жмотство и жлобство. Нынешние рэкетиры в России используют для мотивировки своей деятельности именно эту теорию.

А если особо нет никакого имущества, а есть просто талант? Видный большевик Рахья говорил Федору Шаляпину, что "талантливых людей надо резать, потому что ни у какого человека не должно быть никаких преимуществ над людьми. Талант нарушает равенство" (Ф.Шаляпин. "Маска и душа".,М., 1989, с.239). То, что это не только теория, очень хорошо известно из большевистской практики. Уже в декабре 1917 года рабочие жаловались Горькому, что чернорабочие называют токарей, слесарей, литейщиков и других квалифицированных работников буржуями и требуют расправы над ними. Участь лучших талантов в стране Советов слишком памятна, чтобы об этом специально сейчас говорить.

Свое полное воплощение эта теория получила во времена Пол Пота в Кампучии (Камбодже). Не могу удержаться, чтобы не передать творческое развитие Пол Потом этой коммунистической идеи. Не только талант, но и всякое знание, учил способный ученик Маркса-Ленина Пол Пот, есть разновидность средств производства и владелец знания за его счет может эксплуатировать тех, у кого нет таланта или знаний. Согласно марксистско-ленинской теории, средства производства следует экспроприировать. Но так как знания - это такие своеобразные средства производства, которые никак нельзя отобрать и сделать своими, то следует хотя бы их уничтожить, дабы они не достались врагу. А как уничтожить вражеские знания? Да вместе с врагом. И полпотовцы это очень успешно делали, убив, например, всех имеющихся в стране 700 врачей (только троим удалось чудом бежать).

Лозунг "Земля - крестьянам, заводы - рабочим" довольно удачно совместился с лозунгом "грабь награбленное" (ученые слова "экспроприация экспроприаторов" успеха в народе не имели в силу труднопроизносимости). Он использовался не только для разрушения промышленности (заводы буквально растаскивали) и создания обстановки бунта и неподчинения в деревне ( там набежавшие дезертиры вместе с местными делили землю, одновременно грабя имения и полностью разрушая культурное земледелие), но и для совершенно прагматичной и конкретной цели захвата Зимнего. В солдатской и матросской "массе" распространили слух (который был правдой), что в подвалах дворца находятся огромные запасы коллекционных выдержанных вин и коньяков. "Даешь Зимний" - заревела толпа. Взять его не составляло никакого труда, ибо главное оружие - броневики, было в руках восставших, а с двух, оставшихся у юнкеров, революционные матросы ночью украли магнето, так что их нельзя было завести. Это было патриархальное время, когда броневики еще имели личные имена, как корабли. Были Рюрик, Олег, да Святослав, а стали - РСДРП, Большевик да Дзержинский. Зимний был взят почти без потерь. Мальчишки - юнкера плакали, утирая слезы.

Женский "батальон смерти"... В городской думе подняли вопрос об изнасиловании дам-воительниц бесчинствующей солдатней. Но - скажем слово в защиту революции: чего не было, того не было. На этих защитниц "министров-капиталистов" и сейчас страшно смотреть (на фотографиях), как на Медузу Горгону. Видно, их подбирали по внешности с целью, чтобы от cтраха при взгляде на них враг умер (может быть именно так следует понимать название "женский батальон смерти"?). А потом, не до того ведь было. Все помнили о подвалах с винами. Но тут руководство из Военно-Революционного комитета при Петроградском Совете рабочих и солдатских депутатов вовремя смекнуло, что ни в коем случае, а то быть беде. В Зимний (и другие винные склады) отправляли непьющих фанатиков идеи (такие тоже имелись, хотя и мало) и они, выполняя революционный долг, смачно переколошматили десятки тысяч бутылок (!). Реки вина текли по улицам и солдатские, матросские, рабочие и примкнувшие к ним крестьянские депутаты, слившись и упившись с массами, на четвереньках хлебали халяву из придорожных канав.

Тем, кому не досталось, с воплями, "а пошто мы революцию делали" кинулись грабить буржуев - обывателей да чиновников. Конечно, Ленин, Троцкий, Дзержинский и прочие понимали, что зверь, которого они выпустили на свободу, может легко стать опасным и для них. Быстро поставили патрули и живо постреляли особо рьяных и пьяных революционеров. Но машина была запущена. Она потом приобрела якобы законный вид реквизиций, изымающих у буржуев квартиры и одежду (не говоря уж об автомашинах), продотрядов, изымающих у крестьян хлеб- рабочих книжек, обязывающих "буржуев" (куда автоматически заносилась интеллигенция) трудиться на самых тяжелых физических работах за кусок хлеба- еще позже - раскулачивания, еще позже - создания громадной системы рабского труда в ГУЛАГе. И, наконец, большевистская машина выродилась в изъятие накоплений реформами Гайдара и надувательствами банками и "акционерными обществами" всех подряд.

А еще большевистские методы хозяйстования, а на первых порах и развязанная ими гражданская война привели к тому, что через три года после захвата власти промышленность производила всего 2% довоенного (1913г.) чугуна, 3% сахара, 5% тканей. Примерно так же дело обстояло и во всех остальных областях производства. А как же жили? А за счет накопленных за годы проклятого царизма запасов и грабежей буржуев (в форме уже упомянутых реквизиций да продразверстки).

Большевистские руководители, конечно, обладали хорошим нюхом самосохранения. Сначала они назвались ... впрочем, процитирую декрет , зачитанный на II Cъезде Советов Каменевым: "Образовать для управления страной впредь до созыва Учредительного собрания временное (выделено мной) рабочее и крестьянское правительство, которое будет именоваться Советом Народных Комиссаров". Почти уверен, что для большинства новость то, что СНК именовался временным (точнее - вторым временным) правительством. Его временность была чисто тактическим ходом - нужно было успокоить эсеров, (входящих в коалиционное правительство), имеющих большое влияние среди крестьянства, что это, дескать временно, только до Учредительного собрания, на котором эсеры рассчитывали иметь большинство ( и в действительности его имели), а затем сформировать власть в основном из своих членов. Но большевики не сделали той ошибки, которую сделало правительство после Февральской революции, назвавшее себя ужасно опрометчиво и всерьез Временным. Разве же это слово сравнить с крепким словом большевик или народный комиссар? Вообще, имя "большевики" сыграло, возможно, решающую роль для их победы. А временным правительством даже без всякого афиширования народные комиссары назывались как раз до разгона Учредилки ( в ночь на 6 января 1918г.), а после этого про свою временность забыли до 1991 года.

Боевитый Совет Народных Комиссаров вздумал ни много ни мало как совершить такую же революцию, как в России, во всем мире. Знатоки могут сказать, что всемирный характер социалистической революции следовал из теории Маркса. Это правда. Но из этой же теории следовало, что революция начнется во всех или большинстве развитых стран Европы и Америки, куда Россия никоим образом у Маркса не входила. Большевики и лично Ленин очень мало считались с теорией, когда речь шла о захвате власти. А вот с чем они много считались - так это с воинственным настроением масс, с их готовностью идти вперед и вперед. Настроение, под эйфорию легкого захвата Зимнего, а затем и всей России, было отменным. Очень соблазнительно было пройтись по Европе и хорошенько ее "революционно почистить", проще -пограбить. Поэтому идея большевистских вождей раздуть мировой пожар на горе всем буржуям питалась низовой, так сказать, народной энергией. Идея эта нашла отражение не только в резолюциях, программах да лозунгах , но в очень понятной для народа символике и названиях. Наготове имелись варианты названий "Всемирная республика Советов" да "Советская мировая республика"- гимном (до 1944 года) был Интернационал- в календарях (до 1936 года) 7 ноября значилось вовсе не как праздник Великой Октябрьской революции, а обозначался как "День начала Великой Мировой Пролетарской Революции", в качестве герба выбрали весь земной шар под серпом и молотом с надписями на европейских языках "Пролетарии всех стран соединяйтесь - это чтобы пролетарии заранее знали, что им надо делать( лишь позже, с принятием "сталинской конституции" лозунг заменили на языки республик СССР)- наконец, сама партия ВКП(б) считалась всего лишь российским филиалом Коминтера. Более того, в 1920 году Красную Армию переименовали в Международную Армию Коминтерна и наркомвоенмор Троцкий приказал во всех частях изучать эсперанто - язык мировой революции, а в 1928 году на YI съезде Коминтерна и вовсе была принята "Программа мировой революции", сочиненная Бухариным. Все эти новации транслировались на все страны радиостанцией Коминтерна в Москве, самой мощной в мире (это в нищей-то стране!) . Пришлось позже Сталину ликвидировать всех эсперантистов не только как потенциальных и актуальных шпионов, но и как скрытых троцкистов и бухаринцев.

Из всех этих начинаний "мировой революции" вышел полный пшик. И иначе быть не могло. Почему? Ограничусь сравнением. Организмом управляет мозг, состоящий из специализированных "умных" нервных клеток нейронов (там еще есть соединительная ткань из глиальных клеток). Кроме него в организме имеется множество других органов и клеток. Представьте, что каким-то образом, скажем, клетки, из коих состоит желудок, притом же частично раковые, проникли в мозг и заменили в нем нейроны. Что можно ожидать от такой "мозговой деятельности"? Наверное, какого-нибудь беснования и членовредительства. В обществе, как бы это ни звучало обидно для сторонников равенства, всегда существует элита - научная, политическая, деятелей искусства, спортивная, финансовая, административная и т.д. И имеются свои способы формирования элиты, разные для разных эпох и стран. В начале ХХ века уже были выработаны вполне демократические способы (в том числе в России) выдвижения национальной элиты. Но большевики силовым образом, применяя невиданные для нашего времени методы (например, массовое заложничество), сломали все наработанные способы и провозгласили этой элитой себя - не имея на это никакого "интеллектуального" права. Конечно, старая элита, не сумевшая дать ответ на вызов самозванцев, тоже виновна в историческом фиаско России, о чем еще в 1909 году предупреждали авторы "Вех". Отсюда - и результат. И попытка заново, через 74 года беснования "мирового революционного процесса", создать и новую элиту и современный тип демократического государства.