ТРАГЕДИЯ В ЖАНРЕ ДЕТЕКТИВА

ПО СЛЕДАМ "МОРРО КАСЛ"
[Материал подготовил Валерий Лебедев]

Часть 1

Лайнер "Морро Касл" принадлежал американской судоходной компании "Уорд Лайн", которая в преддверии нарождающегося экономического кризиса решила наглядно продемонстрировать своим заокеанским конкурентам, что традиционная битва за "Голубую ленту Атлантики" готова перейти в совершенно иную стадию. И на самом деле, "Морро Касл" являлся самым последним криком американской моды, науки и техники. Он был оборудован, по словам многочисленных рекламных агентов фирмы, самыми совершенными средствами, обеспечивающими личную безопасность любого пассажира независимо от класса и положения во время морского путешествия - имелись в виду самые современные передающие и принимающие радиостанции, радиопеленгаторы, автоматические датчики сигналов тревоги, системы определения очагов пожара, новейшие химические средства автоматического тушения огня, гирокомпасы типа "Сперри", авторулевые и многие другие приборы, которые любой желающий мог увидеть собственными глазами. Несомненно, лайнер был самым безопасным кораблем своего класса, к тому же он был достаточно быстроходен - его турбоэлектрическая силовая установка обеспечивала только экономический ход в 25 узлов (45 км/ч.), а при форсировании всех машин лайнер мог развивать скорость, недоступную многим новейшим кораблям того времени, даже военным.

Кроме всего прочего, "Морро Касл" считался одним из самых роскошных лайнеров в мире и отвечал самым изысканным вкусам магнатов Уолл-Стрита, привыкшим путешествовать с невиданным другим смертным комфортом. Не зря в официальных документах лайнер назывался не иначе, как "плавучий палас-отель"... Просторный, быстроходный, комфортабельный и красивый лайнер был рассчитан на то, чтобы выжить любых конкурентов с любой линии, на которую только его вздумают выпустить хозяева...

В январе 1930 года "Морро Касл" сделал свой первый рейс на линии Нью-Йорк - Гавана, известной более под названием "пьяной линии". В те годы в Америке, как известно, вовсю свирепствовал так называемый "сухой закон", и желающих познать романтику знойной Кубы с ее почти бесплатным по американским меркам ромом и женщинами было несть числа. Янки по прибытии в Гавану толпами рвались в "Ла Тропикану" - знаменитое кубинское кабаре под пальмами, и в три тысячи баров, которые насчитывала тогда кубинская столица. Для многих американцев, даже самых богатых, "сухой закон" у себя на родине был более чем в тягость, и потому огни готовы были заплатить любые деньги, лишь бы на недельку окунуться в беспробудное пьянство, не преследуемое никаким законом...

За пять неполных лет своего существования лайнер совершил 173 сверхприбыльных для своих хозяев рейса на Кубу и обратно, и перевез за это время почти 250 тысяч пассажиров. Каждую субботу пополудни "Морро Касл", нагруженный толпой знатных "нелюбителей выпить", покидал нью-йоркскую гавань, брал курс на Гавану и ровно через три дня плавания и 36 часов стояния в кубинском порту снова возвращался к причалам Города Жёлтого Дьявола, как тогда прозвали Нью-Йорк, швартуясь к пирсу в следующую субботу рано утром. Такой график движения за 57 месяцев ни разу не был нарушен даже знаменитыми вест-индскими ураганами - истинным бичом мореплавания в Карибском море. Лайнером все эти годы командовал опытнейший капитан фирмы "Уорд Лайн" Роберт Уиллмотт, верой и правдой прослуживший ее владельцам без малого три десятка лет...

7 сентября 1934 года, когда судовые часы показывали 21.00, до Нью-Йорка оставалось ровно сто миль, или, выражаясь другим языком - пять часов хода. Большинство пассажиров лайнера собралось на традиционный прощальный бал, устраиваемый в роскошном салоне в честь окончания веселого плавания. Все ожидали капитана Уиллмотта, который должен был торжественно открыть эту прощальную попойку, но никто еще не знал, что капитана они больше не увидят никогда. За Уиллмоттом пошел судовой врач Де Витт Ван Зейл. Он поднялся к капитанской каюте, открыл дверь и тотчас почуял неладное...

...Уиллмотт безвольно стоял на коленях у ванны, неестественно перегнувшись через ее край, судороги свели его посиневшее лицо, а глаза и рот были широко раскрыты. Опытный врач, Де Витт сразу же понял, что капитан мертв, причем смерть наступила совсем недавно в результате отравления каким-то
весьма сильным и быстродействующим ядом...

Через минуту в каюту капитана заглянул проходивший мимо судовой механик Эббот. Сообразив, что именно произошло, Эббот не растерялся и посоветовал Витту срочно позвонить на мостик с тем, чтобы вызвать старшего помощника капитана Уильяма Уормса. Когда Уормс явился на вызов, ему тоже ничего растолковывать не пришлось. На этом импровизированном "экстренном совещании" было решено сохранить странную смерть капитана втайне до того самого момента, покуда на борту не появится нью-йоркская полиция. Старший помощник запер каюту, вышел в зал и объявил веселящимся пассажирам, что ввиду надвигающегося шторма капитан слишком занят на мостике, и потому участия в заключительной вечеринке принять никак не сможет.

Это несколько грустное сообщение было принято собравшимися на банкете с должным пониманием, тем более что "Морро Касл" и на самом деле начало раскачивать на поднявшейся волне. Вскоре веселье угасло само собой, так как многие пассажиры разбрелись по каютам и лежали пластом, терзаемые адскими приступами всепоглощающей морской болезни.

...Ровно в полночь буквально ворвавшийся на мостик матрос доложил старшему помощнику Уормсу (который после смерти Уилмотта автоматически стал капитаном), что из одного из вентиляторов по правому борту валит странный дым. Уормс приказал второму помощнику пойти и посмотреть, в чем там дело. Второй помощник Уэлч спустился на палубу туристского класса, на которую ему указал матрос, и стал обследовать ее.

Время шло. Царившая на «Морро Касл» ночная тишина уже нарушилась душераздирающими криками. Люди, задыхаясь от дыма, падали и безумели от ужаса. Тем временем обитатели кают, куда дым еще не дошел, продолжали спать. А когда по всем палубам лайнера раздались сигналы пожарной тревоги, было уже поздно — коридоры охватило пламя. Выход из кают был отрезан огненным занавесом. Те, кто успел вовремя выбежать в коридор, путались в его многочисленных проходах и ответвлениях. В конце концов беглецы оказались затиснутыми в салоны, окна и иллюминаторы которых выходили на носовую часть лайнера. Единственный шанс спастись — разбить окна и выпрыгнуть на палубу перед надстройкой корабля. Почти все иллюминаторы были выбиты. «Морро Касл» продолжал мчаться двадцатиузловым ходом. Коридоры обоих бортов лайнера походили на аэродинамическую трубу. Через 20 мин. после начала пожара пламя гудело по всему кораблю, как в паяльной лампе.

Джон Кемпф, так и не пробившись сквозь огонь к машинному отделению, отрешенно взирал на происходящее. Он знал, что судно обречено...

КАТАСТРОФА

К сожалению, этого не знали ни на мостике, ни в машинном отделении. По непонятным причинам хваленая система определения очагов пожара и автоматическая система тушения огня не сработали. Хотя капитан Уормс был тотчас же оповещен о пожаре, он не представлял, что может произойти нечто серьезное. Он думал о предстоящих трудностях швартовки в тесной нью-йоркской гавани и вполне был уверен, что пожар будет ликвидирован.

В судебном отчете по делу о пожаре на «Морро Касл», которое слушалось в Нью-Йорке, отмечалось, что поведение капитана Уормса и его помощников напоминало действия трагедийных актеров, воплощая панику и замешательство. Может быть, на Уормса повлияла смерть капитана Роберта Уильмотта? За пять часов до пожара капитан «Морро Касл» был найден полураздетым в ванне. Его форменная тужурка валялась на ковре спальной. Судороги свели посиневшее лицо, голова беспомощно свисала на грудь.

«Капитан мертв. Явные признаки отравления каким-то сильным ядом». — констатировал врач.

«Он недавно ужинал, — заявил стюард, который обслуживал капитана, — примерно час назад я принес сюда поднос с ужином, но еще не успел его убрать. Из наших сюда никто, кроме меня, не смеет заходить, но подноса-то нет...»

Да, это была странная, неожиданная смерть, и старшему помощнику пришлось, согласно уставу, взять управление судном на себя.

Было странным и то, что вызванный по телефону из своей каюты старший механик Эббот на мостик не явился. Не видели его и в машинном отделении. Оказалось, что он организовал спуск спасательной шлюпки по правому борту. В ней его (хотя и со сломанной рукой) и увидели журналисты, когда через несколько часов шлюпка достигла берега.

По непонятным причинам Уормс никого из своих помощников не выделил для тушения пожара. Его пытались погасить сами пассажиры. В панике они раскатывали шланги, открывали гидранты и лили в дым воду. Но огонь наступал, приходилось искать спасения. Таким образом, оказались открытыми почти все гидранты, и, хотя механики уже включили насосы, давления в магистрали не было. Тушить пожар было нечем. А тем временем с ходового мостика вниз, сквозь семь палуб, Уормс с помощью машинного телеграфа передавал механикам команды. Согласно заведенному порядку их заносили в машинный журнал так же, как это делают и теперь.

В течение десяти минут «Морро Касл» беспрестанно менял курс, описывал зигзаги, крутился на месте. Этого оказалось достаточным, чтобы ветер превратил пожар в гигантский бушующий костер.

Очень скоро второй помощник выяснил, что источник начинающегося пожара находится в библиотеке, расположенной в корме судна и занимавшей очень большую площадь. Встревоженный этим обстоятельством, он быстро взломал дверь, выбив замок ногой, и проник в помещение читального зала. Желтые удушливые клубы дыма вырывались из металлического шкафа, где хранились письменные принадлежности и бумага, и который располагался в хранилище - задней комнате. Уэлч прижал ко рту носовой платок и рванул на себя дверцу шкафа. Оттуда вдруг полыхнул язык ярко-голубого пламени и опалил второму помощнику брови. Уэлч отбежал, сорвал со стенки огнетушитель и направил струю пены прямо в шкаф, но это не помогло. Раздался короткий и мощный взрыв, и Уэлча отбросило к противоположной переборке, покрытой дубовыми панелями. От удара головой о фарфоровый канделябр настенной лампы он потерял сознание, но только на несколько секунд. В следующее мгновение он вскочил на ноги, и пытаясь остановить сочащуюся из разбитой головы кровь, выбежал в коридор.

- Пожар! - Закричал Уэлч, пробегая по длинному коридору и что есть мочи колотя в двери запертых кают. - ПОЖАР!

...Тем временем пожар в библиотеке набирал силу. Он жадно пожирал мягкую мебель, ковры, шторы, шёлковую обивку стен... Через вентиляционную шахту огонь распространился в холл, бары, рестораны... Но в этих помещениях в те минуты не было ни одного человека, и потому о пожаре никто даже не подозревал. Уэлч добрался до гидранта, раскатал пожарный шланг и открутил запорный вентиль, но давления в системе по какой-то необъяснимой причине не было, и потому ему срочно следовало звонить в машинное отделение, чтобы механики быстро подключили пожарные помпы. Второй помощник бросился к ближайшему телефону, но тут с ужасом обнаружил, что пламенем объят уже весь коридор. Он повернул к центральной лестнице и увидел, что огонь уже начал бушевать и на нижних палубах. Это противоречило здравому смыслу - ведь огонь всегда распространяется СНИЗУ ВВЕРХ, а здесь, на "Морро Касле" он почему-то устремился именно вниз, вглубь корабля!

Прошли минуты, Царившая на лайнере ночная тишина уже нарушилась пронзительными душераздирающими криками. По всем законам противопожарной безопасности уже давно должны были сработать автоматические датчики пожарной сигнализации, установленные во всех помещениях лайнера без исключения. Но они, как потом предположили эксперты из следственной комиссии, видимо не выдержали испытания ураганом (что весьма сомнительно, учитывая продолжительное время эксплуатации этих приборов не только на "Морро Касле") уже несколько часов сотрясавшим судно. Сигнал тревоги прозвучал лишь тогда, когда огонь быстро и неотвратимо начал распространяться по всему пароходу. Справиться с ним при помощи средств, имевшихся на "Морро Касл" было уже просто немыслимо. Пожарную тревогу объявили слишком поздно - через целых пятьдесят минут после того, как Уэлч увидел пламя в шкафу библиотеки. А к тому времени библиотеки уже просто не существовало...

Сигнал тревоги вызвал самую настоящую панику. Все пассажиры лайнера проснулись и приготовились к эвакуации, однако большинство пассажирских коридоров были охвачены пламенем - выход из кают был отрезан огненной завесой. Для большинства пассажиров, которые не прожили на этом огромном корабле и недели, помещения лайнера с невероятным множеством дверей, проходов и трапов были сущим лабиринтом Минотавра. Так как огонь распространялся с кормы, большинство пассажиров оказались запертыми в салонах, окна и иллюминаторы которых выходили в носовую часть лайнера. Обезумевшие пассажиры разбивали стульями толстые стёкла, и прыгали вниз на твердую тиковую палубу, ломая себе руки и ноги. Таким образом все передние иллюминаторы были выбиты, и потому коридоры обоих бортов "Морро Касла", мчащегося двадцатиузловым ходом, вскоре стали походить на гигантскую аэродинамическую трубу.

...Через полчаса после объявления тревоги пламя гудело по всему кораблю, словно вырываясь из сопла паяльной лампы. На носовой палубе скопилось огромное количество искалеченных, обожженных и перепуганных людей. Обрушивавшиеся на палубу тяжелые штормовые волны смывали за борт слабых, сзади напирало пламя, и все это походило на самый настоящий ад...

Как только по судну раздался сигнал пожарной тревоги, третий радист лайнера Чарльз Мики прибежал в каюту, где жили начальник судовой радиостанции Джордж Роджерс и его помощник Джордж Алагна. Оба крепко спали. Услышав сообщение о пожаре, Роджерс спокойным, твердым голосом произнес:

— Немедленно возвращайтесь на свой пост. Я сейчас оденусь и приду.

Второго радиста он послал на мостик узнать капитанское решение по поводу подачи в эфир сигнала бедствия. Издавна на море подача «SOS» — прерогатива командира судна, и только он один имеет на это право.

Роджерс сел к включенному передатчику.

Минуты через три в радиорубку вбежал Алагна. «Они там на мостике как с ума посходили. Суетятся, и никто не хочет меня слушать», — сказал он.

Роджерс включил приемник. Четкая морзянка парохода «Андреа Лакенбак» запрашивала береговую станцию: «Вы что-нибудь знаете о горящем судне у маяка Скотланд?»

Последовал ответ: «Нет. Ничего не слышали».

Роджерс положил руку на ключ и простучал: «Да, это горит «Морро Касл». Я ожидаю приказа с мостика дать «SOS».

Но приказа все не было, Алагна второй раз побежал к капитану. Роджерс, не дожидаясь его возвращения, в 3 час. 15 мин., чтобы «очистить эфир», послал сигнал экстренного сообщения — «CQ» и KGOV — радиопозывные «Морро Касл».

Через 4 мин. после этого рация обесточилась, и на судне погас свет — это дизель-генераторы прекратили свою работу. Роджерс, не теряя ни минуты, включил аварийный передатчик и приказал Алагне:

— Снова беги на мостик и не возвращайся без разрешения на «SOS»!

Пламя уже окружало радиорубку, приближаясь к мостику, окутанному дымом. Задыхаясь от кашля, Алагна кричал на ухо Уормсу:

— Капитан! Послушайте! Что же насчет «SOS»? Роджерс там уже погибает. Радиорубка горит! Он долго не продержится. Что нам делать?

— Есть ли еще возможность передать «SOS»? — спросил Уормс, не отрывая глаз от толпы мечущихся на палубе людей.

— Да!

— Так передавайте быстрее!

Эта фраза была сказана Уормсом ровно через четверть часа после того, как ему доложили, что пожар погасить нельзя.

Наконец, добившись ответа, Алагна побежал в радиорубку. И хотя рубка находилась неподалеку от ходового мостика, он не успел: языки пламени преграждали путь к двери со всех сторон. Сквозь огненную завесу Алагна прокричал в открытый иллюминатор рубки:

— Джордж! Давай «SOS»! Роджерс, закрыв лицо левой ладонью, застучал ключом.

Он не успел передать сообщение до конца — взорвались запасные кислотные аккумуляторы. Рубка наполнилась едкими парами. Задыхаясь от серных паров и почти теряя сознание, радист нашел в себе силы дотянуться еще раз до ключа и передать сообщение о разыгравшейся в море трагедии.

Ровно в 3 час. 26 мин. вахтенный радист находившегося поблизости английского лайнера «Монарх Бермуды» отстучал принятое через наушники сообщение: «CQ «SOS» 20 миль южнее маяка Скотланд тчк Больше передавать не могу тчк Подо мною пламя тчк Немедленно окажите помощь. «SOS». Моя рация уже дымится».

Алагна каким-то чудом пробрался в горящую рубку. Роджерс был без сознания. Когда Алагна стал его трясти за плечи, он тихо сказал:

— Сходи на мостик и спроси, будут ли еще какие у капитана приказания.

— Ты с ума сошел! Все горит! Бежим! — закричал помощник начальника радиостанции. И только тогда, когда Алагна сказал, что Уормс дал команду покинуть судно, Роджерс согласился оставить свой пост. Бежать он не мог — ноги его от ожогов покрылись пузырями. Все же Алагна сумел выволочить Роджерса из горящей радиорубки.

На шлюпочных палубах творились еще более ужасные вещи. Охваченные смертельным страхом, толпы людей ринулись по еще нетронутым огнем коридорам и трапам наверх. Места в шлюпках брались с боем. Мужчины - кто в вечерних костюмах, а кто в одном нижнем белье - позабыв о женщинах и детях, прокладывали себе дорогу в толпе кулаками и забирались в шлюпки первыми. Отстаивая завоеванные места, пускали в ход весла, багры, деревянные рейки, а то и просто подошвы собственных ботинок и туфель. Женщины, вцепившись в края шлюпок, кричали, умоляли, рыдали, но никто не обращал на них внимания. Для команды, казалось, вообще не существовало приказов. Едва ли хотя бы один член экипажа находился на своем месте. Каждый думал только о собственном спасении. И это было ужаснее всего.

Сын знаменитого американского адвоката Стоктона, доктор Эдмунд Стоктон, чудом избежавший этого кошмара, позднее вспоминал:

"...Я плавал за кормой лайнера, держась за свисающий с борта канат. То и дело в темноте раздавались всплески от падающих в воду живых людей и мертвых тел. Потом неожиданно я увидел спасательную шлюпку. Она быстро удалялась от борта лайнера. Вокруг нее в темноте белели лица и протянутые руки, слышались мольбы о помощи. Но шлюпка буквально проплыла прямо по головам тонущих людей. В ней, рассчитанной более чем на 60 человек, было всего лишь около десятка матросов и один офицер с золотыми шевронами на рукавах..."

Как потом выяснилось, это была шлюпка, которую спустили на воду по приказу старшего механика Эббота, постыдно бросившего свой корабль на произвол судьбы. О "бравых" действиях экипажа можно судить хотя бы по потерям: на 195 человек погибших из числа пассажиров "Морро Касл" пришлось всего только... три матроса! Да и то, один из них был застрелен офицером прямо на борту за мародерство, один утонул в бурном море, пьяный до изнеможения, и только один храбрец погиб в пламени пожара, пытаясь спасти гибнущих людей...

К трем часам утра пожар на корабле достиг кульминации. "Морро Касл", по словам очевидцев, напоминал огромный нефтяной факел, он пылал с носа и до самой кормы, и тем не менее на его борту все еще оставалась горстка людей, пытавшихся спасти свое судно. Это был капитан Уормс, два радиста и несколько офицеров. Когда пламя начало стихать, они попытались отдать один из якорей, чтобы прекратить дрейф неуправляемого и безжизненного судна под ветер и не дать ему разбиться о скалы, которыми изобиловало нью-джерсийское побережье. Однако жвака-галс якорной цепи заклинило, и "Морро Касл" стало неотвратимо сносить к берегу.

Тем временем начинало светать, и на горизонте появилось спасательное судно ВМФ США "Тампа", вызванное к месту происшествия по радио. Капитан "Тампы" отдал приказ взять дымящийся лайнер на буксир, но через некоторое время буксирный трос лопнул и намотался на винт спасателя. К тому же шторм, несколько было утихший, возобновился с новой силой, и вскоре "Морро-Касл" выбросило на песчаный пляж в нескольких ста метров от небольшого приморского городка Эшбери-Парк...

Однако еще до того, как то, что осталось от некогда прекрасного лайнера, прибило к набережной этого города, вся Америка уже знала, что в море терпит бедствие "самый большой, самый современный и самый роскошный лайнер Соединенных Штатов за все время существования их флота..." Утренние газеты и экстренные радиовыпуски сообщали все новости, которые только могли раздобыть вездесущие репортеры. Над бушующим океаном утюжили небо аэропланы, нанятые газетными концернами. Находившиеся на них агенты первыми обнаружили догорающий лайнер. Кружа над ним, как коршуны над падалью, они старались как можно более крупным планом запечатлеть на фотопленку последние часы жизни парохода. А на обратном пути лихорадочно строчили заметки в номер, во всех подробностях описывая раскаленный докрасна корпус корабля и отчаянную борьбу спасателей за жизнь пассажиров.

Когда репортеры в Нью-Йорке сообщили, что корпус выгоревшего до основания "Морро Касла" к вечеру прибьёт штормом к берегу в районе Эшбери-Парка, расположенного всего в 75 милях к югу от Нью-Йорка, любители острых ощущений и богатые бездельники ринулись туда, чтобы посмотреть этот страшный спектакль до конца. Длинные караваны машин стягивались в маленький городок, как на большой народный праздник. В Эшбери-Парке царило такое оживление, какого не было даже в самый разгар курортного сезона. Улицы были забиты толпами приезжих зевак, гостиницы переполнены. Тысячи людей столпились на приморском бульваре. Не обращая никакого внимания на ураганный ветер и солёные брызги прибоя, они часами пялились на бушующее море в подзорные трубы и мощные бинокли, и каждый хотел стать очевидцем крупнейшей морской трагедии в истории американского флота...

Как показал самый приближенный подсчет, в тот день в Эшбери-Парке собралось не менее 350 тысяч американцев. Владельцы прибрежного парка учредили тариф в размере 10 долларов за право подняться на еще тлевший лайнер. Как только "Морро Касл" намертво застрял на мели в десяти метрах от широкой песчаной косы, на которой размещался парк, его оцепила полиция. Появился мэр города и с помощью своих подручных прикрепил к единственному трапу, связывавшему лайнер с берегом, большой, видный издалека щит с надписью:

"СУДНО ВЫБРОШЕНО ШТОРМОМ НА БЕРЕГ В РЕЗУЛЬТАТЕ КОРАБЛЕКРУШЕНИЯ. 8 СЕНТЯБРЯ 1934 ГОДА КОНФИСКОВАНО МЭРОМ КУРОРТА ЭШБЕРИ-ПАРК НА ПОЛЬЗУ И БЛАГО ГОРОДСКОЙ ОБЩИНЫ. ПОСЕЩЕНИЕ ВОЗМОЖНО ТОЛЬКО С ЛИЧНОГО РАЗРЕШЕНИЯ МЭРА".

Однако желающих подняться на раскаленный борт лайнера почти не нашлось. Только к вечеру на набережной появился неизвестный человек в асбестовом костюме и с аппаратом для дыхания за спиной. Он заплатил установленные за посещение десять долларов, взобрался на борт обгоревшего корабля и исчез в дыму. Около часа он пробыл на "Морро Касле", затем снова появился на трапе, и не узнанный, исчез в толпе...

Снимки неизвестного в противопожарном костюме на следующий день появились во всех американских газетах. "КТО ОН?" - вопрошали авторы заметок, посвященных этому загадочному человеку. Ответ на этот вопрос был надежно скрыт слоем асбеста и маской. Предполагали, что не узнанным смельчаком мог оказаться агент ФБР или страховой компании, либо особо изобретательный репортер, решивший во что бы то ни стало обскакать своих конкурентов. Однако точного ответа тогда на все эти вопросы не смог дать никто...

В результате уточнений масштабов катастрофы выяснилось, что в огне пожара погибло или утонуло в штормовых волнах 208 человек - из них 101 женщина, 68 детей, 27 мужчин из числа пассажиров, и только четыре человека из команды лайнера! Позорное поведение экипажа корабля возмутило мировую общественность настолько, что в дальнейшем мало кто из команды "Морро Касла", за исключением некоторых, о которых речь пойдёт ниже, смог подыскать себе работу не только во флоте, а и в Штатах вообще. 12 сентября 1934 года в Нью-Йорке по горячим следам открылось заседание морской комиссии, которой в конечном итоге предстояло решить, явилась ли катастрофа следствием непреодолимых стихийных сил или результатом преступной халатности. В зависимости от этого дело должно было быть либо закрыто, либо передано полицейским и судебным органам.

Сгоревший «Морро Касл» был куплен как металлолом одной балтиморской фирмой за 33 605 долларов. В свое время постройка лайнера обошлась в 5 млн. долларов.

Больше всего комиссию волновала довольно странная и даже загадочная смерть капитана Уиллмотта. Из троих человек, видевших в ту жуткую ночь капитана мертвым, в живых осталось только двое - доктор Де Витт погиб смертью не менее загадочной, чем сам капитан. Свидетелем смерти доктора был второй радист "Морро Касла" Мориц Аланья, обнаруживший его бездыханное тело в коридоре недалеко от радиорубки. Аланья утверждал, что при беглом осмотре обнаружил на виске Де Витта пулевое отверстие. Однако трупа доктора, как и трупа капитана, отыскать так и не удалось - их останки, как можно было предположить, поглотило всепожирающее пламя, охватившее лайнер вскоре после этого...

Зато Уильям Уормс поведал следствию о том, что доктор Де Витт накануне пожара рассказал ему о двух бокалах, которые он обнаружил на столе в каюте капитана Уиллмотта, и в одном бокале якобы присутствовали следы...какого-то белого порошка! Однако это сенсационное заявление не произвело на слушателей должного впечатления - ведь этот факт был совершенно недоказуем, потому что третий свидетель - старший механик Эббот, в присутствии которого происходил разговор - его начисто отрицал. Впрочем, и Эбботу как свидетелю особой веры не было, учитывая его позорное поведение во время трагедии. Второй радист Аланья, обнаруживший, как он утверждал, труп Де Витта с простреленной головой, слыл первейшим на корабле гулякой, и по утверждению Уормса, в момент трагедии был пьян сверх всякой меры, и потому вполне мог напридумывать в своё оправдание все что угодно.

Как бы там ни было, а самого доктора среди спасшихся не оказалось, исчезли также все его следы и подчистую сгорели все его вещи. К тому же дело чрезвычайно запутывалось материалами экспертов, незадолго до этого обследовавших останки "Морро Касл", прибитые штормом к набережной Эшбери-Парка.

11 сентября, то есть через три дня после трагедии, и за день до заседания комиссии, страховые агенты фирмы "Эдит" смогли наконец пробраться на борт остывающего лайнера и приступить к выполнению своего главнейшего задания - к розыскам бриллиантов одной из пассажирок "Морро Касла" в том злополучном рейсе, 73-летней американской миллионерши Кэтлин Моррисон.

Драгоценности старой леди были застрахованы на два с половиной миллиона долларов, и наследники престарелой любительницы морских круизов, узнав о ее гибели, поспешили предъявить иск о возмещении ущерба.

С помощью автогена агентам удалось пробраться сквозь хаотичное переплетение искореженных и обгоревших судовых конструкций до апартаментов Кэтлин Моррисон. Внутри обеих кают, из которых состоял роскошный номер миллионерши, агенты обнаружили только голые закопченные переборки. Панели розового дерева, мебель с богатой обивкой, мягкие вещи - всё, что могло гореть, превратилось в золу. Гостиная была пуста, в спальне - та же картина: обгоревшие переборки, иллюминаторы без стёкол, зола на полу, металлические остатки мебели. Несколько ровных рядов полурасплавленных спиральных пружин в глубине спальни, окаймленных по периметру цепочкой пепла, говорили о том, что здесь находилась деревянная кровать.

Сейф, вмонтированный между иллюминаторами, казался нетронутым. Приготовившись вскрывать его гангстерским способом - с помощью автогена, агенты с удивлением обнаружили, что дверца не заперта и легко открывается простым поворотом ручки. Еще большее удивление вызвал тот факт, что сейф был... пуст. Внутри не было даже золы, не говоря уже о драгоценностях. Не требовалось особых криминалистических способностей, чтобы определить, что содержимое сейфа не погибло в огне, а кем-то взято. Причем этот "кто-то" воспользовался ключом, так как оба замка были отперты, а на самой дверце - ни малейших следов взлома.

Обескураженные агенты принялись за тщательное исследование спальни, и вскоре обнаружили страшную находку: между пружинами сгоревшей кровати, присыпанные пеплом, находились обугленные остатки человеческого скелета. Найденные здесь же металлические части зубного протеза позволили впоследствии точно установить: миллионерша Кэтлин Моррисон не утонула, в тщетной надежде спастись на шлюпке, а сгорела в своих роскошных апартаментах... Вернее, сгорел её ТРУП.

Полиция сразу сообразила, что будь пожилая леди жива, когда начался пожар, погибнуть в собственной кровати она могла бы лишь при очень большом желании. Во-первых, каждый номер на "Морро Касл" имел автоматическую противопожарную сигнализацию, которая хоть и сработала с большим опозданием, но все же сработала гораздо прежде, чем огонь добрался до каюты миллионерши. Во-вторых, было очевидно, что пожар далеко не сразу добрался до апартаментов Кэтлин Моррисон, оставив ей предостаточно времени для того, чтобы выбраться на палубу. Тем более, что от каюты до выхода - рукой подать... А может Кэтлин Моррисон убили ещё ДО пожара, чтобы завладеть драгоценностями?

Полицейский комиссар, расследовавший это дело, полагал, что вооруженный этой версией, он находится на единственно верном пути. Он был уверен в том, что мадам Моррисон застигла похитителя на месте преступления, и тому ничего не оставалось, как убить ее. За этой догадкой шло более смелое предположение - а не был ли пожар на "Морро Касл" средством скрыть ограбление и убийство? Может быть, преступник решил пожертвовать сотнями человеческих жизней, чтобы замести следы?

Параллельно со страховой компанией и местной полицией этим происшествием заинтересовалось и ФБР. Возглавивший следственную группу майор Коксон и три лучших агента-сыщика федеральных властей поднялись на "Морро Касл" сразу же после того, как оттуда ретировались агенты страховой компании. Они решили подвергнуть тщательному осмотру останки сгоревшего судна, и в первую очередь - попытаться отыскать труп капитана Уиллмотта. Ведь если верить показаниям Уормса и Эббота, он был заперт в своей каюте. Когда начался пожар, в панике никому так и не пришло в голову перенести тело Уиллмотта в более безопасное место. Значит, хотя бы какие-то остатки скелета, подобно мадам Моррисон, должны были сохраниться. Исследуя их современными методами, вполне можно установить, был ли капитан отравлен. Особое значение это приобретало в связи с тем, что единственный обладавший медицинскими познаниями свидетель, доктор Де Витт, был мертв.

...Жуткий, призрачный мир встретил агентов ФБР на судне, как незадолго до этого и страховых агентов: мертвая тишина, груды пепла, покрытые черной сажей переборки, оплавленные и искореженные обломки... Дверь капитанской каюты оказалась неповреждённой, а замок - запертым. Один из детективов, достав связку отмычек, в считанные секунды отпер его, Распахнутая дверь явила присутствующим совершенно неожиданную картину: огонь, не пощадивший практически ничего на судне, оставил почти нетронутой каюту капитана. Лишь пол обгорел, да ножки мебели обуглились. Даже стекла иллюминаторов уцелели - возможно, именно это обстоятельство и помешало распространению огня в каюте, затруднив доступ кислорода.

Однако что касалось самого главного - трупа капитана - детективов ждало страшное разочарование. Аккуратно застланная кровать была совершенно пуста. Ничего не обнаружилось и в ванной, Коксон тщательно обследовал все шкафы, но больше в каюте искать было нечего и негде. Детективы потратили на обшаривание судна не один час, однако труп Уиллмотта исчез бесследно.

Можно представить себе, под какими сенсационными заголовками вышли американские газеты на следующий день. Исчезнувшие драгоценности, пропавшие трупы... Тут ещё и загадочный посетитель Эшбери-Парка в асбестовом костюме... Все это послужило вполне законным поводом для самой фантасмогоричной смеси газетных сенсаций, что существенно затруднило проведение процесса в зале нью-йоркского морского суда 12 сентября. Однако комиссия, заседавшая почти неделю, пошла по самому кратчайшему пути. Хотя материалы расследования приводили к выводу, что трагедия на "Морро Касл" не явилась результатом ни случайного стечения обстоятельств, ни стихийного бедствия для ответа на поставленные прессой вопросы не хватало доказательств. Все члены комиссии были высокопоставленными чинами крупных судоходных компаний, двое из них входили в руководство компании, которой принадлежал сам "Морро Касл". Понятна заинтересованность компании в том, чтобы толстосумы всего мира и впредь пользовались роскошными лайнерами, не потеряли веру в их надёжность и безопасность, выучку экипажей. Раз уж невозможно сохранить в тайне происшествие на "Морро Касл", значит надо свалить катастрофу на злой рок, стихию. Ведь судовладельцы прекрасно понимали, что вряд ли кто захочет пользоваться судами, которыми командуют тайные убийцы, грабители и поджигатели...

Выводы комиссии не содержали даже намека на умышленный характер трагедии: "Следствие не выявило доказательств того, что катастрофа "Морро Касл" могла быть вызвана иными причинами кроме стихийных. Тем более нет оснований полагать, что офицеры и команда судна несут какую-либо ответственность за достойную сожаления гибель людей. Если отдельные члены экипажа и оказались не на высоте, то лишь по причине несовершенства человеческой природы. При этом следует учесть царивший на пароходе ад, вызванный разбушевавшейся стихией. Трагическое бедствие было ниспослано провидением, а против воли господней человек совершенно бессилен..."

Итак, всю вину свалили на бога, люди получили отпущение грехов, а саму трагедию судовладельцы постарались как можно скорее предать забвению. Капитан Уормс лишился судоводительского диплома и получил два года тюрьмы, из которых отсидел всего лишь две недели, у Эббота отобрали диплом механика и приговорили его к четырем годам заключения, но вышел на свободу этот тип вместе с Уормсом. Впервые в истории американского судоходства суд вынес приговор косвенному виновнику пожара, человеку, который не находился в момент трагедии на корабле. Им оказался вице-президент "Уорд Лайн" Генри Кабоди. Этот человек получил год условного заключения и выплатил штраф в размере пяти тысяч долларов. По искам пострадавших владельцы "Морро Касла" выплатили в разные сроки более полутора миллиона долларов.

Тем временем в голове у майора Коксона вовсю множились варианты злоумышления, приведшего "Морро Касл" к катастрофе. Его агентам удалось найти источник пожара в Библиотеке корабля - это были остатки медного цилиндра и следы какого-то химического вещества. Эксперты установили, что преступник, вероятнее всего, включил цилиндр с нагревательным элементом в сеть. Достаточно нагревшись, заряд воспламенился...

Определенные познания в технике и химии, необходимые для этого, заставили подозревать в первую очередь старшего механика Эббота. К тому же всем и каждому было известно, что он был в весьма натянутых отношениях с капитаном Уиллмоттом, собиравшимся списать механика с судна после рейса из-за халатного отношения к своим должностным обязанностям и чересчур многочисленных амурных похождений. Кроме того, согласно показаниям Уормса, старший механик знал о спрятанных доктором Де Виттом рюмках с возможными отпечатками пальцев отравителя. После того, по словам других свидетелей, опрошенных полицейскими, он куда-то в течение вечера неоднократно исчезал, и появился уже во время пожара - времени больше чем достаточно, чтобы убить судового врача и поджечь судно. Вполне мог Эббот и лишить жизни миллионершу Кэтлин Моррисон и похитить ее драгоценности.

Старший механик, в свою очередь, категорически отрицал свою вину. Он утверждал, что накануне трагедии напился на балу и лёг спать в своей каюте, а когда услышал тревогу, проснулся и, потеряв самообладание, удрал на моторной шлюпке. Трудно было поверить в эти россказни, но опровергнуть их не мог никто.

В круг подозреваемых попал и Уормс, которого гибель Уиллмотта сделала капитаном. Проверка личности Уормса показала, что он по уши в долгах, и что срок действия выписанного им векселя на 10 тысяч долларов истекал к моменту предполагаемого завершения рейса. Конечно, Уормс не мог не знать о богатых пассажирах на борту лайнера и о ихних драгоценностях. Может быть это именно он и пытался похитить драгоценности миллионерши, и был застигнут ею на месте преступления. Как и Эббот, Уормс присутствовал в каюте капитана, когда Де Витт обнаружил труп Уиллмотта, и тоже знал о спрятанных доктором рюмках с отпечатками пальцев. Еще больше усилило подозрения то, что Уормс, как выяснилось, имел специальность электрика. Правда, рулевой подтвердил, что во время пожара Уормс находился на мостике, но отлучался ли он куда-нибудь и насколько - этого матрос сказать не мог. Впрочем, как и в случае с Эбботом, ФБР с Уормса поиметь ничего не смогло. Более того, вынесенный морским судом приговор был отменен судом кассационной инстанции, который оправдал и Уормса, и Эббота за недостаточностью улик.

Продолжение следует